Чингиз Абдуллаев - Его подлинная страсть

– Это я знаю. Шахматы не являются твоей страстью, – улыбнулся Эдгар, – это моя страсть. Все-таки я в свое время серьезно занимался шахматами и даже получил первый разряд.

– Согласен, – усмехнулся Дронго, – они для меня скорее развлечение или такая интеллектуальная забава.

– Тогда что относится к числу твоих страстей? – неожиданно спросил Вейдеманис. – Я столько лет тебя знаю… – Он задумался. – Наверное, не шахматы. Может, твои расследования? Не знаю. Ведь ты не очень любишь свою работу и тем более не любишь «героев», которых ты разоблачаешь. Ты их жалеешь. Понимаешь и жалеешь.

– Иногда они бывают мне омерзительны, – признался Дронго, – хотя большей частью я стараюсь не быть судьей, а объективно относиться ко всем, с кем я сталкиваюсь во время своих расследований.

– Тогда женщины, – подмигнул Вейдеманис, – сколько их у тебя было? Конечно, ореол сыщика на них действует. Но и ты сам до сих пор умудряешься оставаться интересным для них.

– Что значит «до сих пор»? – притворно возмутился Дронго. – Между прочим, во возрасту ты даже старше меня.

– Только не говори, что женщин ты тоже понимаешь. Хотя, наверное, понимаешь, если иметь в виду твои многочисленные встречи.

– Хорошо, что тебя не слышит Джил, – покачал головой Дронго. – Ты действительно считаешь, что женщины – моя слабая сторона? Или предмет моей страсти?

– Нет. Ты для этого слишком умен и слишком хладнокровен. Увлекающиеся люди и настоящие бабники – люди не самые умные. Они подвержены страстям своих эмоций, а не импульсам разума, – согласился Эдгар. – На них давит сильнее их мужское либидо, чем трезвый рассудок.

– Тогда в чем моя подлинная страсть? – неожиданно даже для самого себя спросил Дронго. – Надеюсь, ты не думаешь, что деньги?

– Это вообще глупо. Ты столько раз отказывался от гонораров. И еще ты слишком независимый и богатый человек, чтобы всерьез быть подверженным таким страстям.

– Ты полагаешь, что все богатые люди бессребреники? – удивился Дронго. – По-моему, как раз нет. Богатство многих из них зависит от собственной бережливости, скупости, верного расчета. Чаще от искусно рассчитанного обмана, спекуляции, продуманного воровства, хищения государственного или частного имущества. Из ничего не бывает ничего. Чтобы разбогатеть, нужно найти способ отъема этих денег у других людей или государства. А значит, цель любого богатого человека – обладать как можно большим количеством этих бумажек, независимо от цвета и изображенных на них физиономий. Лишь бы их принимали другие люди.

– Вот ты один из самых известных в мире экспертов по расследованиям тяжких преступлений. Возможно, самый известный. Удовлетворенное тщеславие тоже смертный грех? Или нет?

– Не думаю, что я настолько тщеславен, – возразил Дронго, – чтобы слава мешала мне работать. Поэтому я до сих пор не люблю, когда меня называют по имени, а предпочитаю эту странную кличку Дронго.

– Которая известна уже во всем мире, – добавил Эдгар.

– Настоящему сыщику такая слава только мешает проводить свои расследования, – добавил Дронго.

– Уже интересно, – подвел итог разговора Вейдеманис, – такой психологический портрет нашего героя. Значит, деньги, слава и женщины тебя не очень волнуют. Просто какой-то отрешенный от жизни человек и мизантроп!

– Нет. Я люблю женщин, не возражаю против удачных расследований и своей известности, которая часто даже помогает. И наконец, деньги являются талонами на жизнь, без которых невозможно существовать. Но не талонами на счастье. И конечно, я не гожусь на роль отрешенного от жизни человека и мизантропа.

– Тогда в чем твоя подлинная страсть? – поинтересовался Вейдеманис. – Понятно, что не в игре в шахматы. Возможно, чревоугодие является одним из твоих смертных грехов. Ведь ты, по-моему, побывал во всех лучших ресторанах нашей планеты. Во всяком случае, в большинстве из них.

– Если у меня не такая идеальная стройная фигура, как у тебя и я начинаю полнеть, то это не потому, что люблю поесть, – ворчливо заметил Дронго, – я немного выше тебя ростом и у меня более тяжелые кости. Хотя грех чревоугодия за мной числится. Но все равно это не моя подлинная страсть, так как ты прекрасно знаешь, что я вполне могу обходиться вообще без пищи или довольствоваться хлебом и водой.

– В азартные игры ты тоже не играешь, если не считать твоего увлечения «французским покером» на Маврикии, – рассмеялся Эдгар, – просто идеальный человек без недостатков.