Владимир Романовский - Личное оружие

- Согласен, - проговорил Андрей. Он вдруг почувствовал себя легко и свободно, словно давно знал Таранова. Да и таких денег он никогда ещё в жизни не зарабатывал. Поколебавшись мгновенье, он продолжал: - Но у меня есть проблема... Моя будущая жена, ей 21 год... Кончила курсы бухгалтеров... Она тоже без работы.

- Приводите её завтра. Я дам команду кадровикам.

- Она в отпуске. Отдыхает с родителями. Вернется недели через две.

- Считайте, что она тоже принята. Подберем что-нибудь подходящее. Что еще?

- Спасибо.

- На днях я улетаю в Германию. Пока осваивай свои обязанности. Съездишь с помощниками в Тверь, там на одном заводе для вашей группы переоборудуется новая "Волга". Она будет с фордовским двигателем, пятиступенчатой коробкой передач и прочими наворотами. Получишь, проверишь и пригонишь в Москву. Вопросы есть?

- Пока все ясно, - Андрей поднялся и вышел.

Отпустив Безуглова, Таранов вызвал одного из своих заместителей Альберта Григорьевича Петровского, отвечавшего за привлечение в банк частных вкладов.

Энергичный, склонный к импровизациям, не признающий никаких правил и условностей, он был полной противоположностью расчетливому и осторожному председателю. Таранов в глубине души считал его авантюристом и старался не оставлять без контроля.

Петровский вошел в кабинет, непринужденно присел к столу и раскрыл папку:

- Есть одна хорошая идея. Вот здесь, - он протянул Таранову отпечатанный лист, - финансово-экономический обзор Аргентины. Там любопытная ситуация... И наши коллеги туда ещё не добрались... Мы могли бы создать и профинансировать совместные предприятия... Меховые, например...

- Далековато, - снова пробормотал Таранов и задумчиво посмотрел на Петровского. Предложение было слишком неожиданным. И как только ему приходят в голову подобные фантазии, подумал он.

Словно отвечая на его вопрос, Петровский продолжал:

- Я на эту идею наткнулся случайно. Приходил замдиректора из "Зари", Саватеев. Просит профинансировать поездку трех специалистов на международный экологический симпозиум в Буэнос-Айресе. Двое от "Зари" директор и Саватеев, третий - экономист Липинский, часто мелькает по телевизору. На этом симпозиуме можно вклиниться в международные проекты, это может оказаться выгодным делом. Через две недели туда будет чартерный рейс. Я мог бы незаметно слетать с ними. Это ни у кого из наших коллег не вызовет подозрений. Прозондирую обстановку, наведу мосты...

- Сколько они просят?

- Немного. Двадцать тысяч долларов.

- А почему мы должны их финансировать? - задал Таранов дежурный вопрос.

- Спонсорство. Наши наши соседи, и клиенты. Долг вежливости. К тому же "Заря" ожидает огромный госзаказ, и деньги пройдут через нас.

- Не возражаю. - Петровский кивнул на подготовленную Петровским справку по Аргентине. - Бумагу эту пока оставь. Ты куда собрался?

- Объеду филиалы, Валентин Федорович. Посмотрю, как идут вклады... С вашего разрешения, - Петровский улыбнулся.

Прием от населения вкладов под высочайшие проценты был тоже его идеей. Расчет был простой: привлеченные высокими дивидендами и рекламой, обезумевшие от инфляции люди повалят в их филиалы: одни сразу, другие поосторожнее - через месяц, когда убедятся, что банк выполняет свои обязательства. Дивиденды можно будет выплачивать за счет вновь поступающих вкладов. Чисто, просто и выгодно. Таранов считал эту затею слишком рискованной, однако, Петровского неожиданно поддержал совет директоров банка и, скрипя сердцем, председатель согласился, решив про себя установить за своим неуемным заместителем постоянный и незаметный контроль.

Глава 4.

На следующий день Андрей отправился на старую работу. Он привычно поставил машину на стоянке и направился к проходной "Зари".

Из бюро пропусков позвонил Спежову.

- Привет, господин безработный, - в голосе соседа по лаборатории сквозило обычное уныние.

- Закажи мне пропуск.

- Придется идти к Саватееву, - тяжело вздохнул Спежов. - Что я ему скажу?

Андрей скрипнул зубами. Отношения с заместителем директора Саватеевым у него всегда были натянутыми.

Моложавый, улыбчивый, элегантный, Саватеев нравился всем. Но только не Андрею: в отношении Саватеева к нему он буквально кожей чувствовал тщательно скрываемое, вежливо-скользкое недоброжелательство, какое-то начальственное беспардонство и, скрытое за дежурной улыбкой, чувство собственного превосходства.

- Ладно, прорвусь сам, - проговорил Андрей и положил трубку.