Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду

– Какая вы сердитая, – прищурилась Анисья. – Ну, как вам будет угодно.

– Замечательно! Вот так и говори. Постой.

Я подошла к тумбочке, на которой лежала моя сумочка, и достала из нее диктофон.

– Что это? – поежилась Анисья.

– Я хочу записать твои признания. Раз уж ты сама пришла, какой смысл это скрывать? Надеюсь, ты не возражаешь?

– Да пишите! – ухмыльнулась она. – Контора пишет.

– Тогда начинай. – Я нажала на кнопку и положила диктофон в метре от нее на соседнее кресло. – Микрофон чувствительный, так что каждое твое слово впоследствии будет воспроизведено. Так что случилось с Анжелой?

– Это я в нее стреляла.

– Что-о?!

– Что слышали. Я ее убила, говорю.

– Но зачем?

– А затем. Ваш приказ выполняла.

– Какая чушь! Мы который день ходим по кругу! Я такого приказа не отдавала, и ты прекрасно это знаешь!

– Вы хотели, чтобы она умерла, – упрямо сказала Анисья.

– Каждый человек хочет чьей-то смерти. Когда сосед по даче роет бассейн в метре от твоего забора, а потом твой дом начинает уплывать, ты ему кричишь через забор: «Чтоб ты сдох!» Люди каждый день посылают кому-то проклятия. Если квалифицировать это как покушение на убийство, не останется ни одного человека, который не оказался бы за решеткой.

– Так-то оно так, – неприятно усмехнулась Анисья. – Только тут не забор. Она у вас мужа увела. Ребенка ему хотела родить. А вы бесплодная.

– Да с чего ты взяла?! Может, это мой муж стерилен?

– Всегда виновата баба, – уверенно заявила Анисья. – Вы думали, что она беременна, а вам этот ребеночек не нужен. Как вы кричали, когда узнали об этом. Помните?

– Ну, было, – призналась я. – Потому что я расстроилась.

– То-то. – Она опять облизнула губы.

– Ты хочешь сказать, что сделала это ради меня?

– А для кого?

– Не верю! Ни одному твоему слову не верю, – выпалила я сердито. – Почему ты не хочешь сказать мне правду?

– Так я вам правду говорю! Как взяла из кабинета Иван Иваныча пистолет, пошла и убила ее. Братья были пьяные, ничего не помнят. Потом сунула пистолет Кольке в руку, чтобы на нем остались его отпечатки. Наутро сказала ему, что убил он, братья тело в лес свезли на тачке, а потом Колька к вам поехал за деньгами. Заодно и пистолет подбросил.

– Зачем?

– Мы же не думали, что у вас обыск будет. Что вы в морг поедете за этим обрубком. Патологоанатом вас и сдал. Братец ее шухер навел. Эрик. Видать, не поверил он мне. Догадался, что не Анжела звонит. В полицию побежал. А у них бесхозный труп. Была бы она белая, ее бы всю жизнь искали. Ну, пропала и пропала. Но он сказал «темнокожая девушка». У нас же не Африка. Ее сразу и опознали. А потом стали про руку допытываться: куда делась? Мужик вынужден был во всем признаться. Описал вас: дама, мол, приходила, вся такая шикарная, кольцо с бриллиантом за отрезанную руку дала. Ему показали фото. Вы, Зинаида Андреевна, женщина приметная, даже в Москве не затеряетесь.

– Но откуда ты все это знаешь?

– Так от следователя! У меня ж с Эриком тоже очная ставка была!

– Зачем?

– Чтобы он мой голос опознал. Я ведь призналась, что звонила ему от имени сестры.

Какое-то время я молчала, потрясенная. Вроде бы все сходилось.

– Я ж понимаю, если не переведу на кого-нибудь стрелки, то мне придется за все отвечать, – вздохнула Анисья. – Вот я и подумала: толку-то от этих алкашей? Все равно до белочки допьются и подохнут под забором. Ну и подставила их.

– А заодно меня.

– Так вам все равно садиться, Зинаида Андреевна.

– Что-то тут не так. – Я взволнованно стала ходить по комнате. – А как же сказка?

– Какая сказка? – уставилась на меня Анисья.

– О мертвой царевне. Там в конце свадьба.

– Вы, часом, не тронулись? – подозрительно посмотрела она на меня.

– Мое психическое здоровье в полном порядке, можешь не сомневаться.

На самом деле, если бы не Пушкин, я бы ей поверила. Но как же гроб, который разбил королевич? «И царевна ожила…»

– Нет, что-то не так, – упрямо сказала я. – Мне надо подумать.

– То есть вы мне не поверили?

– Нет.

– Экая вы… Я во всем призналась, чего ж вам еще? В убийстве призналась.

– Не то… – поморщилась я.

– Ну так что мне делать?

– Ничего. Пока иди. Ах да! Где ты сейчас живешь?

– У подружки.

– Не у Юли, часом?

– Нет. У Паши, – вдруг призналась она. – Мы ж земляки. Вот он и приютил.

– Можешь возвращаться к себе в квартиру. Надеюсь, ты больше не будешь от меня прятаться?

– Так я и вещички с собой прихватила. – Она кивнула на сумку, стоящую у ножки кресла. – Думаю: признаюсь во всем и буду дожидаться своей участи.