Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду

Я немного удивилась, когда меня пригласили к столу, но пошла. Накрыли нам в каминном зале на две персоны, и все было чин по чину: эксклюзивный фарфор, столовое серебро и половник в супнице, из которой мне, как хозяйке, предлагалось разлить жижу морковного цвета по тарелкам. Я пожалела, что не припасла для такого случая яду. Травануть бы его и сказать, что тыква была несвежая, а спаржу производители напичкали химикатами. Это, мол, не я убила мужа, а плохая экология, на нее и заводите уголовное дело. Но увы! Яда у меня с собой не было, да и на столе, кроме соли, которая тоже, говорят, белый яд, не нашлось ничего подходящего для осуществления моих планов. Я протянула Иван Иванычу солонку с тайной надеждой, что соленое ему вредно. Авось давление подскочит. А там и до инфаркта недалеко. Я все еще не теряла надежды стать богатой вдовой, хотя к чему мне теперь оно, богатство? Разве заказать себе камеру со всеми удобствами, двухкомнатую, с холодильником и новенькой плазмой. Я тихонько вздохнула. Муж бросил на меня подозрительный взгляд. Хорошо, что он не умеет читать мои мысли.

Что касается моего внешнего вида – да пусть смотрит! На мне было красивое платье, волосы тщательно уложены, лицо умело подкрашено. Когда знаешь, что вскоре можешь всего этого лишиться, используешь любой повод принарядиться, даже ужин с нелюбимым супругом. Он, кстати, мои старания не оценил. Проглотил две ложки тыквенного супа и уставился, не моргая, змеиным взглядом, словно гипнотизируя меня. Вот же рептилия!

– Что с тобой, Иван? Пересолено?

– Я… неважно себя чувствую, – сказал он вместо «милая, ты замечательно выглядишь». Эгоист чертов.

– Сердце? – сочувственно спросила я.

– Только не делай вид, что тебе меня жалко, – поморщился Иван Иваныч.

– Ты все еще мой муж. Кстати, документы на развод готовы?

– Над ними работают мои адвокаты, – проскрипел он. Я невольно поежилась: потянула сквозняком. Царев в своем репертуаре.

– Передавай им привет, Иван. Я даже не буду это читать, так что не старайся. Подпишу, и все.

– Надо учесть все нюансы.

– Какие нюансы могу быть у ноля? Ноль с плюсом или ноль с минусом?

– Я всегда ценил твое чувство юмора, но в данном случае оно неуместно. Речь идет о серьезном деле: о разводе.

– Мы обо всем договорились. Тебе все – мне ничего. Я же сказала, что согласна.

– Ты подозрительно себя ведешь, Зинаида.

– Я подозрительно себя веду?! – Я чуть не расхохоталась. – Да побойся бога, Иван! Я осталась без копейки и нахожусь под следствием. Меня кругом обложили, словно волка красными флажками, и все, что я могу, – это скалить зубы и ждать, когда охотник всадит в меня пулю.

– Я не верю, что ты смирилась. Куда ты сегодня ездила? – спросил он подозрительно.

– Навестила свою давнюю подругу.

– У тебя нет подруг.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю про тебя все.

– Ешь лучше суп, Иван. Или, хочешь, я положу тебе брокколи? Анюта! Неси скорее горячее! – Я обернулась к дверям, где замерла навытяжку прислуга.

– Нет! – вздрогнул муж.

– Что с тобой? – заботливо спросила я. – Ты не хочешь есть?

– Скажи мне правду. Я за этим тебя сюда и позвал. А вовсе не… – он судорожно сглотнул. – Не брокколи есть.

– Как ты жесток! Тебе даже капусты для меня жалко! Впрочем, мне это только на пользу. Моей фигуре.

– Зинаида! Немедленно прекрати! Я не желаю вести разговор в таком тоне!

– Я желаю.

– Ты… – он замешкался. – Ты целиком и полностью от меня зависишь. Я требую отчета в твоих поступках! – взвизгнул он. – В каждом!

– Ну хорошо. Я ездила к Анисье.

– Зачем? – уставился он на меня. Его кожа была похожа на пергамент, безжизненная, сухая. Скулы обтянуты, щеки ввалились, а губы превратились в две тоненькие ниточки. Тем не менее он хотел жить, хотел один владеть многомиллионным состоянием, сидеть на сундуках с золотом, жуя брокколи и хлебая диетический тыквенный супчик.

Какая чудовищная несправедливость! Ну какие он может позволить себе удовольствия? Какими житейскими радостями насладиться? Он не курит, не пьет, не ест соленого, жирного, острого, сладкого, а теперь еще и женщин ненавидит! Солнце ему вредно, баня запрещена, мороз плохо влияет на сосуды. И вот эта мумия изо всех сил цепляется за жизнь, да еще и всем остальным ее портит!

– Отвечай, Зинаида!

– Я знаю, что в деле об убийстве Анжелы не все так однозначно.

– Что-о?

– Братья в нее не стреляли. Анисья в этом призналась.

– Еще в чем она призналась? – Он стал методично размешивать ложкой тыквенное пюре, словно хотел доказать повару, что в этой отвратительной оранжевой жиже есть комочки, и оштрафовать его за плохую работу. Ха! Повар, то есть миксер, постарался на славу! Поэтому муж переключился на меня: – Я хочу знать все подробности вашего разговора. Немедленно отвечай, Зинаида!