— Товарищ, генерал армии, прошло более семи лет. Мы не знаем, как Композитор выглядит сейчас.
— Человека со шрамом на шее мои люди разглядят. Всё! Вы свободны. Если будет новая информация, сразу докладывать мне.
Около выхода из кабинета подполковник обернулся.
— Товарищ генерал армии, если ваши люди заметят что-то подозрительное, сообщите, пожалуйста, мне.
Марк Шаманов одобрительно взглянул на афишу, предъявил билет и вошел в концертный зал. Он уже привык к своей новой фамилии. Паспорт, полученный в сельсовете на Алтае, помог ему устроиться частным репетитором по фортепьяно в две семьи, проживавшие в том же районе, что и Марина Васильева. Нужные рекомендации он сам организовал по телефону. Полученных денег хватало на непритязательную жизнь, а большего Композитору не требовалось. Его влекла единственная цель, ради которой он был готов на всё.
Марк прошел в зал и занял место в центре на одном из последних рядов. Он специально приобрел билет сюда. Ему не требовалось лучше видеть своего кумира на сцене, ему надо лучше слышать. А здесь прямой и отраженный звук накладываются друг на друга самым идеальным образом. Композитор пришел на заключительный сольный концерт Марины Васильевой. Девятое выступление в самом большом концертном зале столицы — и каждый день аншлаг! Трижды он слушал ее концерт через стену, прогуливаясь среди кучек взвинченных поклонников, которым не достались билеты. Их галдеж мешал наслаждаться любимым голосом.
Композитор поудобнее расположился в мягком кресле и, желая сосредоточиться, по выработанной годами привычке, прикрыл глаза. Он слушал, как за плотным занавесом настраивают инструменты и ворчат уставшие музыканты. Это слышали многие из присутствующих зрителей. Его уши резал скрип расшатанных стульев под грузными исполнителями и топот ног возбужденного администратора, подгонявшего за кулисами всех и вся. Эти звуки были доступны единицам, с чрезвычайно обостренным слухом. Но его чувствительность простиралась дальше, за неподвластные никому горизонты. Словно невидимый ветерок он пронесся через сцену, попетлял по коридорам и протиснулся в узкую щель под дверцей гримерной.
Там скуластенькая рыжеволосая девушка с огромными доверчивыми светло-зелеными глазами надевала концертное платье. Вжикнула длинная молния на спине, ладошки оправили расклешенный подол, босые ноги юркнули в туфли-лодочки. Девушка топнула каблуками, проверяя удобство обуви, и расположилась перед зеркалом в высоком кресле. Большой костяной гребень методично зашуршал сквозь гладкие волосы, перламутровые клипсы мягко защелкнулись на мочках ушей. Девушка придирчиво посмотрелась в зеркало и осталась довольна собой. От улыбки на ее правой щеке образовалась ямочка.
Зашуршала бумага. Девушка разгладила на столике большой лист с рукописным текстом, всмотрелась в наспех написанные рифмованные строки. Ямка на щеке исчезла, брови озабоченно сдвинулись к центру. Девушка напевала слова, плавно жестикулируя рукой и раскачиваясь в такт мелодии гибким телом.
Композитор знал, что за листок перед ней. Из карманов убитого поэта он выгреб не только деньги, но и блокнот со стихами. Там были и строки про хромую собаку, которую выгнали из дома жестокие хозяева. В последний свой вечер поэт все-таки успел написать стихи для новой мелодии. Однако она уже звучала на концерте Марины с совершенно другими вычурными патриотическими словами. Марк убедился, что для грустной истории о собаке нужна иная музыка, пронзительная и трепетная. Он быстро написал на том же листе ноты и три дня назад подкинул песню вместе с цветком в машину певицы.
Девушка увлеклась. Настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Марина! Зрители ждут. Пора, — поторопил администратор.
Певица глотнула чистой воды и побежала на сцену. Не отставая ни на шаг, за ней скрипели ботинки двух рослых охранников с военной выправкой. К этому времени зал уже несколько минут дружными аплодисментами вызывал свою любимицу. Композитор зря ладоши не мял. Он дважды хлопнул, когда каблучки туфель-лодочек с каменных плит коридора ступили на деревянный настил сцены. Охранники остались за шторой. Без объявления зазвучала музыка. Певица кокетливо взмахнула рукой и начала концерт с той самой песни, рабочая запись которой хранилась у композитора.
Марина вдохновенно исполняла одну песню за другой. Ее чудный голосок звенел, дрожал, серебрился и мягко проникал в душу каждого зрителя. Сегодня она была в ударе. Публика млела от восторга, таяла от любви и разрывалась от вожделения. Каждый, кто находился в зале, в этот момент был влюблен в нее.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу