Мария Жукова-Гладкова - Достучаться до седьмого неба

– Но кто-то очень хорошо обогащается на борьбе с терроризмом, – сказала я.

– Правильно, Катенька. Борьба с терроризмом – дело очень выгодное. Под него можно много денежек оприходовать, законы принять, чтобы подавлять недовольных, например, социальной политикой государства и разрывом в доходах богатых и бедных. Можно объявить террористами тех, кто о терроризме – в понимании нормального человека – даже не задумывался.

– А что там с братцем нашего олигарха? – напомнил продюсер.

– Братец выполняет роль разъездного коммивояжера на пару с папой. Но торгует не соковыжималками, не энциклопедиями и не детскими игрушками, а оружием. Куче этих маленьких террористических (или не террористических – вопрос спорный) групп требуется оружие. Они не могут его купить напрямую. И дело в том, что многие производители тоже не могут официально продавать свою продукцию ряду стран и категорий граждан. Продают посредники типа Всеволода. У этих стран, групп и категорий населения появляется оружие, и другие страны, борцы с терроризмом, выделяют деньги на эту самую борьбу – в частности, тем же самым производителям оружия, которые им обеспечили противоположную сторону. Вы представляете, сколько народа на этом кормится? Но всем нужны люди типа Всеволода. Без них не будет торговли. Самый известный из таких «коммивояжеров» в мире – наш соотечественник Виктор Бут.

– Обалдеть! – сказала я.

– Да, этот Всеволод на самом деле вполне может быть богаче Дмитрия, – задумчиво произнес продюсер.

Коля с Тимуром одновременно кивнули. К этому времени мы уже лежали на песочке и обсыхали. Я сказала себе, что должна находить положительные моменты во всем. Загар обновлю! Только бы не сгореть на этом солнце… Но пока вроде бы все шло хорошо. А море было просто восхитительным.

– Мы не знаем точно, – сказал Коля. – Мы не знаем, какие доходы у Всеволода. Но он однозначно очень обеспеченный человек.

– Я как-то был свидетелем разговора братцев, – вспомнил Тимур. – Всеволод, усмехаясь, говорил, что брат может обращаться к нему за кредитом на льготных условиях. А Дима ответил, что никогда не воспользуется грязными деньгами, полученными от торговли оружием, пусть и под самый минимальный процент. То есть я к тому, что организовывать устранение Дмитрия Всеволоду нет резона. Конечно, деньги никогда не бывают лишними, и от наследства он не откажется из идеологических и еще каких-то соображений. Он все возьмет. И у него, кстати, есть две бывшие жены и два ребенка – по одному от каждой. Может, сейчас уже в третий раз женат. Я точно не знаю. Но у Дмитрия родственников ближе Всеволода нет. Наследников первой очереди точно нет. Ну а потом по закону уже могут претендовать наследники второй, третьей очереди… И я не знаю, есть ли кто-то, кроме Всеволода. Дима точно ни с кем больше не общался.

– Он и со Всеволодом почти не общался, – напомнил Коля.

– А конкуренты? – спросил продюсер. – Враги есть?

– Конечно, есть, – хмыкнул Тимур. – Неужели вы думаете, что у бизнесмена – тем более финансиста – такого ранга может не быть врагов?

– Давайте поговорим о конкретных, – предложила я. – Есть ли разоренные Дмитрием конкуренты? Я не думаю, что нам стоит учитывать несправедливо – или справедливо – уволенных сотрудников, обиженных на Дмитрия. Как мы все согласились, эта операция требовала больших финансовых вливаний. А если кто-то разорился из-за Дмитрия, а потом поднялся? Или нашел… спонсора? Я не знаю, как в данном случае лучше выразиться.

– Кому он подпортил карьеру? – добавил продюсер. – К кому не проявил снисхождения, хотя мог бы?

– В высших сферах финансового мира – как, впрочем, и не только финансового – нет места снисхождению, – заметил Тимур.

– Это понятно, – кивнул продюсер. – Но вам на ум приходят конкретные кандидатуры? Сильно обиженных? Разоренных?

– Мне лично приходят уволенных, – признался Коля. – Но все это – мелкие сошки. Их никто не стал бы воспринимать всерьез. И знали они мало.

– Были двое, – с самым серьезным видом кивнул Тимур.

– Когда? – удивленно воскликнул Коля.

– Ты еще не работал на Дмитрия Петровича. В конце девяностых.

– Но время-то тогда было…

– Это неважно, – заметил продюсер. – Для человека не играет роли, когда его разорили – в бандитские девяностые или в более спокойном двадцать первом веке.

– Расскажите, – попросила я у Тимура.

Продюсер и Коля кивнули.

– Один мужик из окна выпрыгнул, записку оставил. И не только записку, а письма разослал в различные инстанции. Везде просил защитить семью. Дмитрий Петрович тогда много денег потратил, чтобы замять дело. Хотя тот тип сам виноват. Он Димины деньги потратил, а Дима совершенно справедливо потребовал возместить убытки. Предложил продать загородный дом, городскую квартиру, машины… Дима все деньги с его личных счетов снял. Мужик дом продал, машины продал, а из окна квартиры сиганул.