Лесли Чартерис - Убийство на голубой яхте

Мейсон остановился у первого же освещенного дома, быстро поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Строение это было с большими претензиями, в так называемом «калифорнийском стиле». С дороги оно было одноэтажное, со стороны же сада были десятки переходов, балкончиков, башенок и дверей.

Через стеклянную дверь было видно, как по коридору неторопливо шел к выходу мужчина, одетый в вечерний костюм и домашние туфли.

Над крыльцом загорелся свет, четко выхватив из темноты фигуру адвоката.

Над почтовым ящиком открылось маленькое окошечко, на незваного посетителя уставились внимательные серые глаза:

— Что вам нужно?

— Меня зовут Перри Мейсон. Я хотел бы воспользоваться вашим телефоном и известить полицию, что в машине возле водохранилища на вершине холма мы обнаружили труп мужчины.

— Перри Мейсон, адвокат?

— Да.

— Я слышал про вас. Входите же, прошу вас.

Дверь отворилась.

Человек улыбался во весь рот.

— Я очень много читал о вас в газетах. Вот уже никогда не помышлял познакомиться с вами при таких обстоятельствах. Телефон находится в холле на маленьком столике.

Мейсон поблагодарил его, подошел к телефону, набрал номер Отдела насильственных смертей полицейского управления, попросил лейтенанта Трегга. А через минуту в трубке уже раздавался энергичный баритон лейтенанта.

— Лейтенант Трегг слушает.

— Вас беспокоит Перри Мейсон. Мне необходимо вам кое о чем сообщить.

— Надеюсь, вы не собираетесь сообщить мне, что снова обнаружили труп.

— Нет, конечно, — отрезал Мейсон.

— Это уже значительно лучше. Что же тогда?

— Я перестал находить трупы, но зато один человек, который находился со мной вместе, заметил тело мужчины в автомашине возле водохранилища над Голливудом. Если вы хотите выехать немедленно, я подожду вас у развилки дороги на Голливуд-Ивор и покажу дорогу.

— Ох, — с преувеличенной вежливостью заговорил лейтенант, — человек, находившийся вместе с вами, обнаружил труп?

— Точно так.

— И все же, я полагаю, часть открытия принадлежит никому иному, как вашей многоопытной секретарше, не так ли?

Мейсон рассмеялся:

— Меня нисколько не тронет, если вы и дальше будете упражняться в остроумии по телефону вместо того, чтобы немедленно заняться расследованием этого убийства по горячим следам. Но в газетах это будет не слишком-то привлекательно выглядеть!

— О'кей. Ваша взяла и на сей раз. Сейчас выезжаю.

Мейсон повесил трубку и набрал Роксвуд 3-3987.

После нескольких минут, в течение которых Мейсон слышал длинные гудки на другом конце провода, в трубке послышался женский голос:

— Да, что надо?

— У вас есть слуга-японец, — сказал Мейсон. — Я хотел бы поговорить…

— Он, к вашему сведению, не японец, а кореец.

— Олл-райт, какая бы ни была его национальность, я все же хочу с ним потолковать.

— Его нет дома.

— Ах, вот как.

— Да, он ушел.

— Когда?

— Примерно с час назад.

— А кто вы такая?

— Кухарка и экономка. Вообще-то сегодня у меня должен быть выходной вечер, но я пришла как раз в тот момент, когда они уходили, и мне приказали остаться дома и отвечать на телефонные звонки, если такие будут.

— Не могли бы вы сказать, этот слуга-кореец просидел весь вечер дома?

— Точно не знаю, вроде бы он уходил на некоторое время.

— А где он сейчас?

— Ушел.

— Неужели вы не можете мне ответить более определенно?

— Не могу.

— Я мистер Мейсон, звоню от имени Джеральда Тора, мне необходимо знать, где в данный момент находится этот парень!

— Вы звоните для мистера Тора?

— Совершенно верно.

— Если я вам скажу, где находится Комо, вы обещаете мне, что у меня не будет никаких неприятностей?

— Конечно, можете быть совершенно спокойны.

— Он повез мисс Тор в Экзетер-госпиталь.

— В Экзетер-госпиталь? — переспросил в недоумении адвокат.

— Да, она что-то сильно заболела, совершенно неожиданно, как если бы…

— Как если бы что?

— Ничего.

— Когда это случилось?

— Минут пятнадцать назад.

— Так что же с ней все-таки произошло? — настаивал Мейсон.

Женщине, видимо, страшно хотелось поделиться с кем-то известной ей потрясающей новостью, но она боялась, как полагал адвокат, своей хозяйки. И все же в ней победила неукротимая любовь к сплетням.

— Она отравилась, — выпалила вдруг она. — Только, пожалуйста, никому не говорите, что это я вам об этом сказала. И она повесила трубку.

Полицейская машина Отдела насильственных смертей, пренебрегая всеми правилами дорожного движения, мчалась с бешеной скоростью по Голливудскому проспекту-бульвару. Пешеходы останавливались, заслышав душераздирающий вой ее сирены, затем укоризненно качали головами, глядя ей вслед, справедливо полагая, что если бы они попробовали так мчаться… И только после того, как задние красные огни машины совершенно исчезали из виду, на шоссе восстанавливалось нормальное движение.