Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…

— Я не понимаю, — спросила Ева, — что вы делаете?

— Даю вам выход из ловушки, — ответил он, не глядя на нее. — Интересно только, что я получу за это? А? Великолепная?

Она съежилась. Ах, так вот почему…

— Я знаю, что получу, — горько усмехнулся он. — Пинок под зад. Дадите мне урок хорошего тона: не лезь не в свое дело.

Он аккуратно отставил японскую ширму от двери и прислонил ее к стене.

— Что вы делаете? — опять спросила Ева.

— Даю копам материал для умозаключений. Дверь была заперта изнутри. Я ее отпер. Теперь они решат, что убийца вошел и вышел именно этим путем, через эту дверь. Они будут думать, что убийца из сада по крыше пробрался в мансарду. Оба окна в мансарде тоже были заперты изнутри. Никто не мог влезть через них. А я их открыл.

— Я все еще ничего не понимаю, — шептала Ева. — Это невозможно. Этого не может быть.

— Они подумают, что убийца влез в окно мансарды, спустился вниз, сделал что хотел и тем же путем убрался обратно. Ну-ка, попудрите ваш носик…

— Но…

— Никаких «но». Попудрите ваш носик. Прикажете мне и это сделать за вас?

Ева побежала в гостиную за сумочкой, она лежала на кушетке, на которой Ева совсем недавно читала книгу… Недавно? Когда это было? В комнате стоял слабый запах гари…

А он все осматривал спальню, чтобы еще и еще раз во всем удостовериться.

Внизу — оба услышали одновременно — кто-то позвонил в дверь.

Еве с трудом удалось открыть сумочку, но он тут же вырвал ее из рук Евы, быстро захлопнул и бросил на кушетку. Через секунду его сильные руки подняли Еву и усадили на кушетку рядом с сумочкой.

— Времени уже нет, — шептал загорелый молодой человек. — Ну-ка, сделайте вид, что вы горько плачете. До чего вы дотрагивались в той комнате?

— Что?

— О, боже мой, до чего же бестолковая. До каких предметов вы там дотрагивались?

— До письменного стола, — прошептала Ева. — Потом я оперлась рукой о пол под окнами эркера.

— Еще до чего? Ну, ради бога, скорее говорите.

— Я забыла. Я трогала там еще что-то. Птицу со сверкающими камнями.

Ей показалось, что он снова собирается отшлепать ее по щекам. До того он рассвирепел.

— Птица. Камни. Что за чертовщина? Слушайте. Вы лучше держите язык за зубами и выполняйте мои указания. Плачьте, если есть охота. Можете упасть в обморок. Делайте любую чертовщину, только не болтайте много.

«Боже мой, он меня не понял. Птица. Половинка птицы».

— Но…

— Никаких «но». Когда к вам обратятся, расскажите им то, что вы рассказали мне с самого начала. — Он направился к двери спальни. — Только ни в коем случае не говорите, что дверь в мансарду была заперта на задвижку. Поняли? Когда вы вошли в комнату, дверь была в таком же состоянии, как и сейчас. Поняли?

Он ушел.

Он ушел… Единственным звуком, который раздавался теперь в этой комнате, было ее собственное дыхание. Полиция. Ей теперь хорошо были слышны голоса: новой служанки, Кинумэ и мужской, хрипловатый… Вот они уже на лестнице. Вот в конце коридора. Женщины горячо протестовали против чего-то, а мужчина насмехался над ними.

«Он меня не понял, — думала Ева, сидя на кушетке и обеими руками держась за нее. — Я говорила о тех маленьких ножницах, которые нашла на письменном столе. Ножницы, сделанные в форме птицы, украшенные драгоценными камнями. Лезвие ножниц — клюв, середина — тело птицы и ручки ножниц — ноги птицы. Он подумал, что я сошла с ума. Но ведь я до них дотрагивалась».

Она вскочила с кушетки и открыла было рот, чтобы позвать его, но в это время в дверь застучали кулаком. Ева снова упала на кушетку и хотела сказать «войдите», но, к своему удивлению, обнаружила, что кроме учащенного стука ее сердца никакого звука не раздалось.

В спальне загорелый молодой человек кому-то сердито кричал:

— Живо-живо, сестренка! Дайте мне Главное полицейское управление! Где вы там? Эй, скорее, вы, там!

Он нарочито громко продолжал повторять слова «Главное полицейское управление».

Стук в дверь прекратился, кто-то нажал на ручку, и дверь распахнулась.

Ева увидела маленького, тощего седого человечка в модной фетровой шляпе и довольно поношенном старом синем костюме. Он стоял на пороге, засунув правую руку в карман брюк.

— Кто тут вспоминает о Главном полицейском управлении? — спросил вошедший, не двигаясь с места и внимательно осматриваясь по сторонам. Белая девушка и Кинумэ испуганно выглядывали из-за его плеча.

— Мне кажется, — начала Ева, но, вспомнив, что ей говорил загорелый молодой человек, замолчала.