Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…

В нервом отделении в основном были счета, половина из которых не были оплачены. Кленси выборочно просматривал их: все они были как близнецы. Он нашел также фотографию Марсии Эрнандес, где она была запечатлена с Пенни Серверой, обнявшим ее за талию. Сервера смеялся.

«Нет, не вечно ты будешь веселиться, грязный подонок!» — яростно подумал Кленси, кладя фотографию на место.

Подошел Капровский, он принес письма, перевязанные голубой ленточкой.

— Я нашел это в одном из ящиков комода, лейтенант. Под стопкой штанишек.

Кленси развязал ленту, просмотрел письма и, взглянув на подпись, испытал истинное удовлетворение: это были письма Серверы, уложенные в хронологическом порядке.

Вместе с Капровским они стали их читать; Капровский стоял за спиной Кленси.

«Здравствуй, Марсия, моя кошечка!

Я думаю, мама сказала тебе, что все устроится, как только я отсюда выйду. Теперь, когда уже виден конец, я могу сказать — все не так уж плохо. Я многому научился, у меня появились друзья, и, во всяком случае, все эти три года я не оставался без работы, как некоторые ребята из банды, которых я знаю. Ха, ха! Если ты встретишь их, то скажи, что я тебе о них написал!

Честное слово, кошечка, когда я выйду отсюда, то первое, что я сделаю, это отблагодарю тебя за все. Можешь мне поверить, прежде всего я приду к тебе. Я многим тебе обязан, не думай, что я этого не знаю. Я в большом долгу перед тобой, и именно этим я сразу же и займусь.

Здесь пока ничего нового. Нельзя много говорить об этом, да в подробностях и нет смысла, я знаю, что ты умеешь читать между строк, когда дело касается меня.

Теперь тебе осталось ждать не очень долго, кошечка.

Кленси отложил это письмо, прочел много других, затем снова взял первое и перечитал его.

— Боже мой, — сказал Капровский, — если прочитать это, то совсем не подумаешь, что он хотел ей зла.

— А ну-ка перечитайте его, — сказал Кленси. — Он хитер — этот негодяй. Очень хитер! — Он положил это письмо вместе с другими, завязал снова ленту и всю пачку положил себе в карман. — Больше вы ничего не нашли?

— Нет, больше нет ни одного письма. Спальня ее очень мала. Там стоит только кровать, комод и деревянный стул.

— Хорошо, — сказал Кленси, поднимаясь. — Пошли.

Для очистки совести он пошел-таки взглянуть на спальню, крошечную кухню и ванную комнату, затем вернулся в большую комнату и вслед за Капровским вышел из квартиры Эрнандес. Когда они были уже на пороге дома, Капровский вдруг остановился.

— Лейтенант…

— Да?

— У вас есть какие-нибудь идеи насчет этого дела?

— Только одна, — ответил Кленси. — Надо как можно скорее арестовать Серверу, Как можно скорее!

— А могу ли я сделать что-нибудь?

— Да, конечно, но только не сейчас. Мы увидимся завтра, собственно, уже не завтра, а сегодня. Сейчас же надо пойти и хоть немного поспать. Я провожу вас до метро.

Они спустились по лестнице и направились к автомобилю. Фары машины, вывернувшей из-за угла, на секунду ослепили их. Машина поехала быстрее. Кленси, искавший в кармане ключи, вздрогнул, когда Капровский удивленно вскрикнул:

— Лейтенант!

В тот же момент он всем своим телом навалился на Кленси, обхватил его и повалил на землю. Инстинктивно Кленси вытянул руки вперед, они больно ударились об асфальт, и откинул назад голову, чтобы не разбить ее о край тротуара.

Послышалась пулеметная очередь, и стеклянная дверь дома разлетелась вдребезги.

Капровский мгновенно перевернулся, вытащил револьвер и, опершись на грудь Кленси, выстрелил в автомобиль, который уже со скрежетом поворачивал на перекрестке.

Капровский вскочил на ноги и побежал за автомобилем. Он добежал до угла уже опустевшей улицы, осмотрел улицу, перпендикулярную этой, а затем вернулся к Кленси, который уже поднялся и отряхивал с костюма пыль.

— Эти гады удрали, — сказал Капровский с яростью. — Все в порядке, лейтенант?

— Все в порядке! — К своему большому удивлению, Кленси заметил, что голос его предательски дрожал. — И спасибо, Кап.

— Пустяки! Когда они проезжали под фонарем, я заметил еле различимое поблескивание пулемета. Вот негодяи, подонки!

Кленси обернулся к дому: на кирпичной стене, с двух сторон разбитой двери, пули оставили свои следы.

— Слишком высоко, — с каким-то глуповатым видом, сказал он.

В домах стали открываться окна, и из них высовывались люди; на их лицах было смешанное выражение испуга и любопытства, которое всегда вызывает перестрелка. Вдали послышалась полицейская сирена, и вскоре показалась патрульная машина, резко затормозившая около Кленси и Капровского. Из окна машины показалась рука с револьвером.