Андрей Остальский - Жена нелегала

— Если ты советский шпион, то, значит, ты предал свою родину — Австрию? — спрашивала она.

— Нет, я на самом деле русский, родом из Сибири, меня зовут Юра.

— Как? Повтори еще раз!

— Юра. Но я не должен был тебе этого говорить!

Джули это имя показалось искусственным — не бывает таких имен! Придумал, конечно, придумал! Но плохо, схалтурил. Не мог заглянуть в Лео Толстого и взять там себе что-нибудь поприличнее, Андрей, например, или Пьер… Нет, обязательно такое абсурдное сочетание двух слогов — Ю-ра. Это скорее китайское что-то…

И вообще — любому здравомыслящему человеку понятно, что русский, родившийся и выросший в Сибири, не может взять и превратиться в настоящего австрийца. Научиться говорить без всякого акцента, со знанием малейших идиоматических нюансов. Она же видела, как он общается со случайно встреченными соотечественниками. Все они немедленно принимают его за своего!

А она, сколько учит французский — всю жизнь, со школы. При том что у нее и слух музыкальный есть, и память неплохая. И вообще занятие ей это нравится. Она давно уже свободно может говорить и читать, всего почти Сименона прочитала! Но что бы она ни делала, все равно никогда не добьется того, чтобы ее принимали за француженку. Для этого надо учить язык бессознательно, как его дети учат, а не по учебникам. А ведь помимо языка есть еще и культура, и психология, и манера одеваться, и жестикуляция… Она же у каждой нации своя. Нет, это просто невозможно.

Карл, правда, заявил, что всему этому можно обучить человека, если начать рано, с юных лет, ну и если у него есть ярко выраженные способности — и лингвистические, и актерские.

И хотя она должна была признать, что у Карла такие способности действительно есть, все равно не верила. Это настолько противоестественно, делать из человека двойника, расщеплять его на две половинки… Ведь понятно, что национальное, культурное — это что-то важнейшее, сокровенное, фундамент личности… А как можно существовать на двух фундаментах сразу? Это же шизофрения!

Поверить в такую фантастику было тяжело. Гораздо труднее, чем в обычное, банальное, в какой-то мере, увы, естественное. В нормальную мужскую полигамную сущность.

Но вот с чем невозможно смириться, так это с ложью. С тем, что ее за дуру держат, способную поверить в любую выдумку. Да, ей далеко до Карла. Может, она действительно ему не пара. Но не такая же полная идиотка, чтобы можно было скармливать всякие глупости. То «осколки былой жизни». То фотосессии. То в Трире надо было передать негативы в агентство. То графиня умоляет сделать несколько снимков на прощание. Даже не трудится следы заметать как следует! Один слой лжи наслаивается на другой. И когда это все уже не работает, то тогда можно придумать и совсем несусветное. Про шпионаж что-нибудь. Начитался фантаста Ле Карре, оттуда, наверное, и взял. Ну да, конечно, там главный советский шпион как назывался? Карла, вот как! Карл — Карла. Понятное дело, по ассоциации ему и пришло в голову. А эта дурочка моя, подумал, все проглотит! Так вот: не проглотит! Ничего нет унизительнее лжи, тем более в таких особенных отношениях, как у них с Карлом.

И тут же холодная, беспощадная мысль: это для тебя они такие уж особенные. А для него, может быть, обычная, заурядная вещь, у него, может быть, таких Джули по Европе раскидано — в каждой стране своя. И каждая из них мнит себя единственной в его жизни.

— И что это еще за Ромео? Это что должно означать? — спросила Джули.

— Слушай, это надо забыть! Я совсем не должен был тебе этого говорить. Это очень опасно! Настанет время, и я тебе все объясню. А сейчас — умоляю: забудь!

— Нет, уж раз сказал «а», то скажи и «б»…

— Хорошо. Только тогда поклянись, что никогда и никому ни слова, ни намека про это.

— Клятв я не признаю, но могу твердо обещать. Пожалуйста. Ты же знаешь, я слово свое всегда держу.

— «Ромео» — это такое особое амплуа для разведчика, когда он использует свои внешние данные и обаяние для добычи информации. Чаще всего это значит, что он подчиняет людей своей воле. Женщин, как правило. Они же более внушаемы.

— Да, и я в том числе…

— Да нет, что за глупости! Какие такие секреты ты знаешь, чтобы на тебя эту технологию тратить? С тобой все наоборот.

— Что значит — наоборот?

— Это значит, что настает момент, когда даже Ромео хочется нормальной семейной жизни. Я, например, просто уже выдохся и больше эту роль играть не могу. Отказываюсь. У каждого есть свой предел.