Андрей Остальский - Жена нелегала

— Ты, я вижу, Сережа, совсем увлекся телевидением. Правду, видно, говорят, что ты туда теперь в основном деньги вкладываешь, а к прессе остыл…

— Да слушай ты больше эти сплетни! Просто во мне несостоявшийся режиссер говорит. Нет, правда, разве суть сцены не очевидна? Это же должно быть очень символично и эффектно. Именно так: две женщины, мать и дочь, впервые пересекают бывшую границу «холодной войны», проходят суровый пограничный контроль, таможню, опасаясь подвоха, растерянно озираются. Не понимают, на какой они планете. И вот видят эту фигуру. Она приближается.

Они застыли в нечеловеческом напряжении. Камеры берут крупный план этих двух красивых, но бледных лиц. Одного за другим. Потом — крупный план приближающегося человека. Нет, это правда будет фантастика!

— Ты еще гримера попроси свой столик поблизости оборудовать — в зале прилета. Вдруг что-то не так, как надо, будет смотреться. Отблеск кожи не тот или еще что…

— Ты зря издеваешься… Это реально может получиться сенсационный материал!

— Все замечательно, кроме одной маленькой детали. Что, если Карл — вовсе никакой и не Карл, — сказал в ответ Данилин.

— Ты знаешь, Алеша, даже если это и так и Карл не настоящий, эта сцена по-любому войдет в историю мировой журналистики. Ведь если это самозванец или подстава спецслужб, то это в каком-то смысле еще интереснее. Представляешь, какой ты закадровый текст напишешь? «В человеке, который сейчас приближается к двум женщинам, многие узнали бы австрийца по имени Карл, таинственным образом исчезнувшего из Англии в восемьдесят втором году. Но только не его жена Джули. Обмануть женщину оказалось невозможно. Всмотритесь в это лицо! Кто этот человек? Авантюрист? Агент какой-то из многочисленных замешанных в эту историю спецслужб? Ответа на этот вопрос мы не узнаем никогда. На следующий день мужчина, пытавшийся выдать себя за Юрия Скоробогатова, исчезнет, на этот раз навсегда». И потом в перебивку — снова снимки могилы в Красноярске… Нет, это может стать настоящим шедевром…

— Ты, Сережа, не только режиссер, но и драматург, как я посмотрю…

— А что, я и на сценарном успел поучиться… Но ты все равно напишешь лучше. Эх, лишь бы наш Карл — не-Карл завтра нас не подвел. В аэропорту бы появился, кто бы он ни был на самом деле.

Режиссер Грицко был просто чудовищем: он переснимал сцену встречи в аэропорту четыре раза. Данилин дергался, бросался защищать от него Джули с Шанталь, но Щелин буквально держал его за руку. «Нет, ну что же это такое? Это просто какой-то бессовестный человек! Он что, не видит, в каком люди состоянии?» — ворчал Данилин.

Но режиссеру плевать было на чье-либо состояние; его интересовало одно — что там, в кадре, вышло-то? А в кадре, видимо, получалось так себе.

Все с самого начала пошло вкривь и вкось. Во-первых, рейс «Австрийских авиалиний» задержался на полчаса. Предполагаемый Карл наверняка был об этом проинформирован и в зале прилета в три часа и не подумал появляться. Шанталь и бледная, нервная Джули вместе с телевизионщиками на всякий случай обретались с трех в таможенной зоне, откуда их норовили шугануть. Грицко приходилось несколько раз звонить каким-то своим боссам, те в свою очередь связывались с руководством таможни или еще какими-то важными людьми. Вся честная компания перемещалась взад и вперед, то их выгоняли наружу, то они снова проникали внутрь, и так несколько раз. К трем пятидесяти пяти, когда предполагаемый Карл появился наконец, все уже дошли до ручки. Настолько, что даже не сразу его заметили. Одет он был так же, как тогда в Оболони — в темно-сером плаще, в черной потертой шляпе. Только шарф снял, открыл лицо.

Он простоял некоторое время рядом с людьми из телегруппы, кто-то даже попытался вступить с ним в разговор, дескать, что ты тут, дядя, забыл, уйди от греха, не мешайся. А он не отвечал, стоял неподвижно и неотрывно смотрел на Джули, которая была к нему вполоборота, но, видно, почувствовала на себе его взгляд, повернула голову. И тоже стала смотреть на него не отрываясь. Данилин упустил всего, кажется, одну секунду этого беззвучного диалога. Потом кто-то еще из группы обратил внимание на происходящее, подбежал к занятому каким-то другим разговором Грицко, схватил его за рукав, стал дергать, кивать, указывать ему на Джули и человека в шляпе.

Щелин, стоявший вместе в Данилиным слегка в отдалении, тоже заметил новое развитие событий. Спросил Данилина: «Он?» — «Возможно». — «Что значит, возможно?». — «А то и значит, я же тебе рассказывал…»