Адам Данн - Реки золота

Мы легко читаем сигналы на лицах друг друга и не так скоро, как хотелось бы, оказываемся на заднем сиденье «тойоты»-«джерсейской коровы» по пути ко мне, не замечая за крепкими поцелуями окружающего мира, наши пальцы шелестят под тканью, и нарастающий жар ее тела вливается в мое. Я с восторгом обнаруживаю, что на ней трусики с разрезом, которые я купил для нее в магазине «Кики де Монпарнас» в Сохо. (Человек, считающий себя ее женихом, определенно не знаком с ее коллекцией белья и потому заслуживает своей участи.) Мы вылезаем из такси, осторожно входим в вестибюль и идем по коридору к моей квартире. У двери Л молча прижимается ко мне сзади, пока я нашариваю эти чертовы ключи, плавно спускает «молнию» на моих брюках и умело берет в руку мой мучительно-твердый болт (выходя вечером, я никогда не надеваю белье), одобрительно хмыкает, обнаружив отсутствие волос на лобке и присутствие презерватива, который я надел в туалете у Квеста (когда я с Л, бесконечно сохранять эрекцию нетрудно).

Едва мне удается открыть эту проклятую дверь, как Л толкает меня к стене, захлопывает створ своим великолепным задом, ее язык прокладывает путь от моего рта к моим яйцам, к стволу мозга. Теперь я прижимаю Л к двери, ее юбка задрана до талии, одна из сильных ног крепко обвивает мой зад, трусики спущены, и между нами жидкий огонь. Я чувствую приближение ее первого оргазма, и она начинает негромко постанывать на чешском языке:

— Prosim nezastavit. [3] Не останавливайся (чеш.).

Теперь главное — оттягивать свой оргазм как можно дольше (Л кончает по нескольку раз, мой рекорд — четыре ее оргазма при моем одном, и когда мы вместе, я все время стараюсь побить его). Разумеется, у каждого мужчины свой способ это делать, от разумного (читать алфавит с конца) до нудного (вести обратный счет от ста семерками). Я пользуюсь песней «Махна махна» из фильма «Маппеты» — этот метод ни разу меня не подводил. Попробуйте как-нибудь, увидите.

Мах-на мах-на (ду ду ду-ду-ду…)

— Slyste! [4] Слушай! (чеш.)

О Buh! Zamyslim prijet jedna tisicina easy!!! [5] О Боже! Давай проделаем это тысячу раз!!! (чеш.)

И мы вновь ненадолго улетаем из этой юдоли слез к одной из мерцающих золотых звездочек.

Сантьяго нравился вид с угла бульвара Вернон и Пятнадцатой улицы. Сидя у остановки седьмого трамвая в маленьком парке, последнем разбитом до того, как программу «Зеленые улицы» свернули ради экономии денег, он смотрел через реку из Куинса на панораму Манхэттена и думал, попытается ли снова город его убить.

Сантьяго не сомневался, что скорее всего нет. У него был выходной, значит, он успеет поехать с отцом на север и вернуться вовремя, чтобы не опоздать на вторую работу. Если плотность движения на шоссе и другие условия позволят, путь туда и обратно займет около четырех часов, может быть, пять. Поскольку было еще четыре утра, он, как обычно, отправится прямо на работу, потому что магазин открывается в десять, и предоставит отцу ехать домой и разгружать машину. Как и многие другие полицейские, Сантьяго на второй работе занимался охраной, на нее был спрос, уцелевшие магазины и рестораны нуждались в любой помощи, какую только могли теперь найти. Сантьяго работал в магазине «Барни», в течение двенадцатичасовых смен высматривал угрозу богатым или тем, кто еще пользовался кредитом.

Эта поездка будет спокойной; для нее он загрузил свой айфон музыкой Мансанита и Томатито. Единственным его вкладом в отцовский автофургон был адаптер для приемника на приборном щитке, установить который отец, так уж и быть, согласился, после того как Сантьяго проиграл ему запись Хуана Луиса Герры со своего телефона. Сантьяго всегда планировал наперед.

С реки подул прохладный ветерок, донеся легкий запах проплывающей баржи с мусором. Сантьяго повернулся в другую сторону и передвинулся так, чтобы пистолет не давил на поясницу.

Он не особенно нуждался в оружии, сидя в одиночестве в четыре часа утра в парке, поскольку бары закрывались и пьяные, шатаясь, шли домой (или куда они там держали путь). Рост у детектива (третьей ступени) Сиксто Фортунато Сантьяго был шесть футов пять дюймов, и весил он от двухсот двадцати до двухсот двадцати трех фунтов, в зависимости от того, давно ли обедал в родительском доме. Самой его броской чертой, помимо больших глаз, являлись громадные руки. Они стали такими из-за многолетней работы в механической мастерской отца на стальном прессе, английском колесе, токарном станке. Там работали все члены семьи, но Сантьяго трудился гораздо больше остальных. Гладкие мозоли тянулись от основания ладоней до кончиков пальцев. Одна женщина; когда он ласкал ее тело, сказала ему, что ощущает его руки словно полированное дерево. Эта женщина давно ушла в прошлое, но ее замечание сохранилось в памяти прощальным подарком.