Наталья Солнцева - Легкие шаги в Океане

— Вы смеетесь, а мне не до шуток, — обиделась гостья. — Я ведь не случайно оказалась на той станции метро… С недавних пор я получаю странные письма. Конверт без обратного адреса, внутри плотный лист бумаги, а на нем — одни и те же слова: «Метро “Китай-город”». Другой бы человек плюнул и забыл. А я нет! Не могу. Мне все надо выяснить до конца, до всего докопаться. Прав был Толик, мой бывший муж, когда говорил, что любопытство меня до добра не доведет.

Роза Абрамовна слушала, затаив дыхание.

— Быстров был прав! — горячо повторила Лена. — Любопытство когда-нибудь меня погубит. Там, в метро, я… стала другой. Теперь пытаюсь разобраться в себе, но…

— Не получается?

Лена мотнула головой и проглотила остаток наливки.

Пожилая дама поспешила переменить тему.

— Как ваше отношение к Широкову? Не изменилось? Вы… еще любите его?

Гостья задумалась. Только сейчас, в ходе беседы с госпожой Шамис, до нее дошло, что ее чувства к Широкову тоже стали другими. «Главный плохиш» перестал быть недосягаемым, обожаемым и ненавистным кумиром…

Ночи, проведенные с дочерью императора, иссушали Энара, как палящее солнце иссушает некогда благодатную почву. Он презрел вековые устои, нарушил обеты, покусился на одно из самых строгих табу — запрет на любовную связь женщины и Воина. Эта болезненная страсть заставила его переступить через многое. Но самое ужасное — он не обрел ожидаемого счастья. Сжигая мосты, Энар отрезал себе путь назад, и теперь его преступная, тайная связь с Рейей диктовала поступки и решения. Он очнулся, но было поздно.

Император угасал. Его слабый, нерешительный сын не способен нести бремя власти, и только Рейя может взять на себя ответственность за судьбу Сольгера. Разумеется, официально править будет прямой наследник императора, брат и будущий супруг Рейи.

Энар представил себе этого хлюпика на торжественной церемонии, — пожалуй, ни драгоценные одежды, ни корона Владыки Сольгера, ни золотая маска Солнцеликого никого не смогут ввести в заблуждение. Разве что простолюдинов да «зено», у которых одна забота: поесть послаще, надышаться астия и завалиться где-нибудь в тени, отдавшись тошнотворному дурману.

Во всех уголках великой империи появлялось все больше и больше любителей астия — курительного порошка, который изготавливался из стеблей и листьев низкорослого кустарника с таким же названием. Семена астия хранились в высушенном виде в специальных плотно закупоренных сосудах. Жрецы начали выращивать астий для использования в своих ритуалах. Постепенно курильни астия стали доступны узкому кругу знати и посвященных, а затем этот круг все расширялся и расширялся. Курильни приносили огромные доходы, их посещение стало доступно практически любому жителю Сольгера. Пагубная привычка особенно распространилась среди низших слоев общества и «зено» — отверженных.

Астий разрушал империю изнутри, разъедал, как смертельный недуг. Опасный дурман выпустили на волю, и обуздать его не представлялось возможным.

— Это проделки Посланцев, — утверждал Ольвиус на тайных советах. — Они проникли в Сольгер и растворились среди нас. Их приманки разбросаны повсюду.

Энар вспомнил предупреждения Магистра, только когда вышел, обессиленный, из спальни Рейи. Неужели и он поддался на вражеские ухищрения? Почему он позволяет вовлечь себя в гибельную авантюру «завоевания мирового господства»? Разве не безумие бредить войной с кем бы то ни было, когда империя вот-вот рухнет? Показное благополучие не может обмануть истинно видящих. Сольгер переживает не Золотое Время, как все полагают, — он неумолимо движется к закату. Тем более страшному, что это закат Могущественных. Боги плачут, взирая, как идет ко дну величественный корабль Сольгера… они ничего не могут поделать, не могут спасти безумцев, готовящих собственную погибель. Удел Богов — созерцание. Когда они вмешиваются в события, то становятся смертными.

После тайного сеанса связи с Пеллактуром Энар прозрел. Он увидел империю не сквозь дымку усыпительных заблуждений, а во всей жестокой наготе правды. Она была ужасна.

Энар шагал по привольно раскинувшемуся в тени садов Золотому Городу и не узнавал его. Роскошные дворцы и храмы из трехцветного камня были прекрасны. Стройные конические башни уходили верхушками в облака, посреди мраморных площадей шумели фонтаны, искусственные террасы благоухали цветами. Все это великолепие окружали кольца каналов, наполненных прохладными водами, в которых распускались лотосы и плескались золотые рыбки. И на всем лежала печать гибели…