Вера Русанова - Туманный берег

- Тим, это Олеся. Мне очень нужно с вами встретиться. Прямо сейчас.

Пока она одевалась, Вадим молча стоял рядом с диваном и смотрел себе под ноги. Он не остановил её и, когда она зашнуровывала туфли в прихожей, и когда выкладывала на тумбочку ключи. И только когда Олеся в последний раз взглянула на себя в высокое прямоугольное зеркало, надсадно выкрикнул:

- Не уходи! Неужели ты не понимаешь, что все это - бред?.. Я не могу без тебя. Я - последняя сволочь, но я не могу без тебя. Мы выкарабкаемся. Обязательно. Клянусь тебе... Олеська, я - сволочь! Я - сволочь и подонок!

Возможно, если бы он промолчал, она не смогла бы уйти дальше лестничной клетки. Вернулась бы, зарыдала вместе с ним, прижалась щекой к его плечу. Но он крикнул. И она спустилась на первый этаж. Потом прошла через яблоневую аллею. Обогнув булочную, вышла к автобусной остановке и только тогда заплакала. Одна. Без него...

Теперь она знала, что запах поганок ей не померещился! Она уже видела их! Видела тоненькие искривленные ножки и островерхие колпачки шляпок. Щель пока была совсем узкой, но она была!

Закусив нижнюю губу, женщина отламывала куски земли обеими руками. Вместе с гнилыми щепками, с камушками, впивающимися в уже онемевшие пальцы. С дерном, с личинками, с мелкими, сбегающими от локтей к плечам муравьями.

Там, наверху, было раннее утро. И воздух - густой и синий, как черничный кисель. Там чирикала какая-то пичужка, и пахло свежими опилками.

Едва ли в блондинке было хотя бы пятьдесят пять килограммов веса, но что бы она не отдала сейчас за возможность быть миниатюрной и худенькой, как какая-нибудь китайская гимнастка? Отверстие между каменной кладкой дома и подгнившей стеной подвала, пока ещё было слишком маленьким. Слишком узким для того, чтобы она смогла протиснуть в него свое тело.

Земля летела из-под её рук во все стороны. Вправо, влево, в лицо, в глаза, в рот. А женщина копала. Как крот, как собака, как лиса. Как зверь, остервенело рвущийся на свободу...

Тим ждал в холле гостиницы, нервно прогуливаясь от цветного фонтанчика в одном углу до искусственного дерева в другом. Он бы, наверное, и не заметил её, если б молодой американец, сидящий на кожаном диванчике, не сказал достаточно громко своему приятелю: "Ты посмотри, какая!" И потому что в этой фразе не было ни капли показной развязанности, потому что в ней слышалось только удивление и радостное восхищение, Тим понял, что это об Олесе. Обернулся, вздрогнул. Увидел её, заплаканную, с наспех, неаккуратно сколотыми на затылке волосами, стоящую в какой-то трикотажной юбке, светлой простенькой куртке и туфельках на шнурках. Увидел её - красивую, невозможно красивую и невозможно грустную. Сделал шаг навстречу. Спросил, давясь словами:

- Пойдем ко мне?

Она только кивнула. Заколка расстегнулась, упала на пол, волосы рассыпались по плечам. Кто-то ещё удивленно присвистнул.

Лифт ехал кошмарно долго. Невыносимо долго открывалась дверь номера. Слишком навязчиво алели в вазе специально купленные розы.

Он взял Олесино лицо в свои руки и поцеловал. Сначала заплаканные, припухшие веки, потом брови. Хотел поцеловать в висок, но не сдержался. Впился в губы, заваливая её на диван.

Все произошло совсем не так, как он хотел. Быстро, грубо, некрасиво.

Ее скомканная, задранная юбка. Колготки - коричневым шариком под столом. Царапина на бедре... Боже, он даже поцарапал ей ногу! Смешной, буквой "о", пупок. Эти глупые складки юбки... Красные неровные пятна на её лице и шее.

Он зачем-то прикрыл свои голые ноги пиджаком. Олеся тоже села, подняла с ковра колготки.

- Прости, - сказал он. И как-то глупо добавил. - Я тебя люблю.

- Хочешь на мне жениться? - спросила она, избегая смотреть в глаза.

- Хочу, - кивнул он.

- Тогда ты должен знать, что я беременна от другого человека. Но ему не нужен этот ребенок. Никому не нужен. Я сделаю аборт.

Тим снова кивнул.

Помолчали. Она встала, одернула юбку.

- Ты останешься, - сказал он. - Теперь ты - моя жена.

- Как хочешь... Если ты уверен?

Он вышел в соседнюю комнату, чтобы она могла, не стесняясь, одеться. И через стенку слышал, как её долго рвало в ванной...

Она не слышала его шагов! Не слышала вот уже, наверное, полчаса! Половицы наверху не скрипели. Запах сигарет постепенно улетучивался.

Она знала, что сделает в первую очередь. Нет, сначала, конечно, милиция, заявление - все, как полагается. Охрана. Обязательно охрана. Пусть к ней приставят охрану... А потом в ванную! И продезинфицировать руки!.. Стакан коньяка. Или водки? Лучше водки... Потом спать. Обязательно спать. А завтра...