Владимир Рыбин - Убить перевертыша

- Любую заболтают, - уверенно сказал Маковецкимй. - Или докажут обратное.

- Доказывать - значит, саморазоблачаться.

- Нужны документы. У тебя они есть?

- Я знаю, где они есть. В бывшей ГДР была неплохая разведка.

- Вся госбезопасность ушами прохлопала, и только ты...

Маковецкий вдруг насторожился, прислушался. Стояла тишина, какая редко бывает возле озер. Где-то плеснулась рыба, что-то прошуршало в вершинах сосен, упала шишка или ветка, тихо шелестел, потрескивал костер.

- Что-то послышалось, - сказал он и встал. - Пойду донки проверю.

Оставшиеся долго сидели в молчании. Мурзин думал о том, как беспощадное время, не спросив, ломает людей. Весельчак, великий страстотерпец от университетских премудростей, умевший ночами просиживать над учебниками, Алеша Миронов стал раздражителен и нетерпелив, добродушный до слюнтяйства Олег Маковецкий превратился в хитрого и, похоже, злобного человека. Укатали Сивку крутые горки? Какие? Спросить бы про искусы и бури, пережитые каждым. Да как спросишь? Не принято выкладываться, даже если все позади и ты уже на пенсии. Теперь вроде и запретов никаких нет, а привычки остались, и не переломить их.

- Так как насчет всей госбезопасности? - спросил Мурзин.

Миронов охотно отозвался.

- Где она нынче, госбезопасность? Не разогнанная контора, а система, которая должна бы существовать всегда. Состояние госбезопасности критическое. Нет надежных границ, общественно-политический строй в стране не определен, Конституция, принятая меньшинством населения, нелегитимна. Проводится антинациональная политика, направленная на развал армии, разведки, контрразведки, институтов внешней политики, оборонного комплекса. Если это не предательство, то что же тогда? И если это не предмет для внимания чекистов, то кто такие чекисты?

- Где они теперь?..

- Это ты зря. Не все разбежались. Мы недавно собирались, поговорили, выяснили...

- По случаю Дня чекиста? Мы тоже собирались, тоже поговорили, а весь результат - ящик пустых бутылок.

- И никаких выводов не сделали?

- Ну, как никаких? Высекли себя задним числом, говорили, что надо бы кое-кого прищучить, осудить хоть бы общественным судом. За измену Родине. Да как прищучишь? Нужны факты, документы нужны, а они ныне вне нашей досягаемости.

- Я же говорю: есть документы.

- Так в чем же дело?

- Непросто их взять. Да и рискованно. Кое-кто ни перед чем не остановится, чтобы они не попали в руки таких, как мы.

- Вся наша жизнь - сплошной риск.

Миронов, все время говоривший наклонившись к костру, поднял голову. Лицо его от близкого огня казалось багровым.

- Выходит, договорились?

- Выходит.

- Я знал, что на тебя можно положиться. Приедем в Москву, я тебя кое с кем сведу.

- А Олега?

- Там видно будет.

- Ты ему не доверяешь?

- Секреты живут, пока о них знает один, максимум - двое.

- Чего ж ты нам обоим-то головы морочишь?

- Извини, брат, истосковался я по друзьям. Вся жизнь - только деловые отношения... А куда Олег-то подевался? Оле-ег! - позвал Миронов, не вставая.

Ответа не было, и он вскочил.

- Оле-ег!

- Чего? - послышался откуда-то глухой, вроде как придушенный голос.

- Ты не утонул? Иди сюда.

- Я подышу.

- У него, видать, астма, - сказал Миронов. - При астме врачи велят сидеть у воды.

Мурзин широко зевнул.

- Сморило что-то, воздух, что ли?

- Ложись да спи. Хоть вот тут, прямо на траве.

- Боюсь задницу простудить. С моим простатитом тогда пиши пропало. Пойду в машину.

- А я посижу. Когда еще придется так вот, у костра?

Спать в машине было неудобно, хотелось вытянуться, но места для ног не хватало, приходилось лежать согнувшись. Пока устраивался, разогнал сон. Хотел вернуться к костру, да уже лень было вставать, так и лежал, прислушиваясь к тишине, думал о том, очевидном, разбередившем душу.

И в самом деле, проморгали они, "зоркие стражи государства", допустили к власти мафию, ту самую, что прежде тайно расхищала общественную собственность. Теперь расхищает ее открыто, так сказать, на законном основании. Это она бросила лозунг, обманувший многих: "Бери, что можешь!", знала: у нее не убудет. Все крупное расхватано, а растерявшимся людям, приученным к нормам равенства и справедливости, тем самым, кого демократические наглецы обозвали "совками", достанутся крохи. Если достанутся...

Последнее время властвующие бандиты засучили ногами, заговорили о государственном патриотизме. Значит, задницу жжет. Но иногда у их адептов прорывается, прямо заявляют: "Пойдем против народа, мы ему ничем не обязаны". Мы- де не можем честно выиграть выборы и потому надо обмануть, запутать. Так и вещают, заразы: надо-де научиться стрелять первым и убивать. И "справедливый" демократический суд не сует их мордой в собственное дерьмо.