Владимир Рыбин - Золотой капкан

Сизов засмеялся.

- Чего регочешь?

- Вспомнилось кое-что.

- Так идешь со мной?

- В бега? Не резон. У меня срок небольшой.

- Слушай, Мухомор! - Красюк, все это время рассуждавший лежа, не отрывая глаз от скользивших в небе стрижей, вдруг резко вскочил. Здоровенный, навис над Сизовым, сидевшим на земле. - Ты же умный мужик, чего придуриваешься? Понимаешь ведь: если зову, значит, не задаром.

- Опять про свои воровские шмотки?

- Сколько тебе говорить: не вор я! Было в молодости, баловался. Потом завязал. Никто и не знает об этом. Даже в охране работал. Золото возить доверяли.

- За которое ты и сел.

- Дурак был.

- А я что говорю? - засмеялся Сизов.

- Не цепляйся. Самородок я нашел. Думал, повезло, а он оказался из тех, что разбросало при аварии. Ну и сам понимаешь...

- Слышал. Вертолет разбился, все погибли, и ты один героически отражал нападения медведей, которые хотели то золото украсть.

- Больно много ты знаешь! - опять насторожился Красюк.

- Так ведь в газетах писали. И самому трепаться надо было меньше.

- Я ж не помню...

- Ты не помнишь, а люди запомнили. Речь-то не о дровах - о золоте... Ну, ладно, хватит языки чесать. - Сизов тоже поднялся. - Давай грузи на носилки да пойдем.

- Погоди. Там, где вертолет грохнулся, золотишко осталось, не все тогда нашли.

- Припрятал, значит?

- Неважно.

- Очень даже важно. Искать разбросанное - все равно, что старателем работать. Вдруг там ничего нет?

- Есть. Я знаю.

- Много?

- Все наше. Если через тайгу проведешь, разделим по-честному.

- Пополам?

- А, черт с тобой, пускай пополам. По десять кило, хватит обоим.

Сизов помолчал, делая вид, что раздумывает над предложением, потом поднял топор, сунул себе за пояс, а веревку бросил Красюку.

- Возьмем, пригодится.

Они нырнули в гущину подлеска, долго продирались сквозь кусты, перелезали через поваленные деревья, высоко задирая ноги в ломком сухом буреломе. Наконец вышли на звериную тропу, и Сизов двинулся по ней.

- Куда? - спросил Красюк. Пот лил с него ручьем. На щеке, от носа до уха, темнела широкая царапина.

- При беготне наобум можно остаться без глаз. По тропе легче идти.

Вокруг буйствовала таежная растительность. Повсюду стояли папоротники, огромные и совсем крохотные, взбиравшиеся на стволы и свисавшие с них гирляндами вместе с длинными бородами лишайников и петлями лиан. На прогалинах папоротники исчезали, зато появлялась масса цветов - розовая герань, белые недотроги, бледно-сиреневая валерьяна. Местами зонты цветов поднимались выше головы, и сочные стебли этих гигантов напоминали стволы молодых деревьев. Со склонов сопок, где лес был пореже, открывались другие склоны, пурпурно-фиолетовые от цветущих рододендронов. На открытых местах воздух гудел от оводов, и, спасаясь от них, приходилось снова нырять в чащобу.

Потом лес кончился, и они увидели перед собой болотистую равнину, поросшую редкими соснами и елями. Местами поблескивали мелкие озерца. На опушке тропу потеряли и пошли прямиком через осоку, рассчитывая найти другую тропу. Под ногами при каждом шаге выступала черная вода, медленно заполняла вмятины следов.

- Все, отдыхаем, - сказал Красюк, садясь на зыбкую кочку.

- Встань! - зычно заорал Сизов.

Красюк вскочил от неожиданности.

- Под такими кочками гадюки живут.

Сизов подошел к кочке, принялся шуровать под ней длинным суком. И почти сразу в траве мелькнула серая блестящая кожа. Змея куснула палку, застыла в настороженной позе.

- У, гадина! - заорал Красюк и, выхватив палку у Сизова, накинулся на гадюку.

Когда змея перестала извиваться, он зашвырнул палку, обессиленно опустился на кочку, снова вскочил, принялся оглядывать траву вокруг.

- Ну, ты даешь, Мухомор! Как узнал, что она тут?

- По запаху, - усмехнулся Сизов. - Сразу покойником запахло.

- Врешь!

- Конечно, вру. У нас нанаец проводником был, так тот, верно, по запаху змей находил. "Твоя не понимай, змея сырым пахнет".

- Вот тебе и дикарь! - удивился Красюк.

- Это мы в его понимании были дикарями. Ничего не смыслили в тайге.

- А ты откуда родом?

- А что?

- Орать больно здоров. Глотка луженая - позавидуешь.

- С Волги я, из Саратова.

- А я из Киева.

- Из самого?

- А что?

- Да ничего. В Киеве тоже разные люди живут.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я и сам не знаю.

- Думай, прежде чем говорить! - с угрозой проворчал Красюк.

- Постараюсь...

Вечер застал их в густом лиственном лесу, где было много дубов, тисов и бархатных деревьев. Выбравшись к опушке, за которой поблескивала открытой водой болотина, они повалились в траву и, отдышавшись, вспомнили о еде.