Марк Гроссман - Капитан идет по следу

— И вот еще что, — вмешался в разговор Гайда, — Курчатов не спешил вовсе, как вы нам сказали. Нет, не спешил, — по следам видно.

Груздь с опаской, кажется, посмотрел на отпечатки своих сапог и умоляюще взглянул на Смолина.

Капитан правильно понял этот взгляд и кивнул головой:

— Пожалуйста, я могу объяснить. У людей среднего роста — шаг обычно сантиметров семьдесят. Чем быстрей идешь — тем шире шаг. От опушки до этого места Курчатов шел совершенно спокойно. Вы можете сами убедиться в этом, смерив расстояние между следами. Что ж получается? Охотник, увидев дичь, так идти не будет. Он то заспешит, то тихо пойдет, то остановится. Значит, Курчатов не видел дичи.

— Он был очень спокойный охотник, — расстроенно проговорил Груздь.

— Вы поминали: охотитесь с детства. Собрались вы на косачей и уток. Зачем же взяли патроны с дробью пять нолей? Такой дробью стреляют коз, журавлей, дроф.

— Могли встретиться гуси, лисица. На всякий случай и взял.

— Допустим. Но вы увидели бекасов еще на опушке. Перезарядить ружье — секунда. У вас же были патроны с десятой дробью. Этой мелочью и бьют бекасов.

— Верно, мог. Заволновался и забыл.

Понятые с настороженным любопытством бросали взгляды на следователей, косились на счетовода: «Раззолочен да подмочен, вроде».

— Я думаю, — помолчав, сказал Груздь, — что выстрелил раньше времени. У меня старое ружье, может, ослабли спуски.

— Нет, — не согласился Смолин, доставая из кармана бумажку. — Специалист осмотрел ружье, измерил силу напряжения спусковых крючков. У вашего ружья очень тугие спуски: у правого ствола — десять фунтов, у левого — семь с половиной. Это — вдвое больше, чем следует. Какой уж тут случайный выстрел!

Подошли к покойному. Смолин спросил:

— В городе вы сказали, что почти сразу после выстрела поехали к нам. Это — неправда. Зачем вы обыскивали тело?

— Не было этого.

— Обыскивали. Возле тела шесть окурков. Это ваши. Вы прижигали папиросы одну за другой, на песке только одна обгоревшая спичка. Даже при таком темпе курения на это ушло бы полчаса. У ног покойного, на песке — глубокий вдавленный след. Вы опускались на колени. Искали что-нибудь в карманах убитого?

Груздь ответил безучастно:

— Это не мои окурки.

— Ваши. Вы только что бросили еще один окурок. У него и у этих — одни отпечатки: вы при курении жуете мундштук.

Счетовод, не слушая капитана, сказал:

— Отпечаток в песке — мой, не отказываюсь. Я хотел узнать, жив ли еще Семен Петрович.

Гайда как-то неловко улыбнулся, всем своим видом показывая, что ему стыдно слушать, когда люди вот так говорят неправду.

— Как же так? Вдавленность эта у ног покойного. А вы должны были, наверное, опуститься у головы или у груди товарища…

Груздь долго и сосредоточенно рассматривал носки своих ботинок, потом разжег папиросу и, не куря, швырнул ее в траву.

— Так как же все-таки? — настаивал Смолин.

— Я все сказал. Нечего из меня жилы тянуть.

— Как вам угодно.

Солнце уже схоронилось за лесом, когда понятые, подписав протокол, неохотно согласились подождать у озера больничную машину.

Следователи и счетовод уехали в город.

Утром Смолин отправился на квартиру покойного. На другой машине с ордером на обыск квартиры Груздя уехал Анчугов.

Небольшая холостяцкая комната Курчатова была на замке. Смолин опросил соседок и у одной из женщин, после долгих объяснений, взял плоский английский ключ покойного.

Пригласив понятых, капитан занялся обыском. В небольшой комнате, уже успевшей покрыться тонким слоем пыли, почти не было мебели. Смолин в течение двух часов пересмотрел каждый листок, каждую рубашку в чемодане, посуду, простукал полы и стены.

Почти ничего нужного, интересного Смолин не нашел. Единственное, что обратило на себя внимание сыщика, была записка на большом листе бумаги, без подписи и без даты. Смолин внимательно прочитал ее. Там было всего несколько слов:

«Ваня! Поедем или не поедем? У меня все готово. Отвечай ясно».

Вернувшись в управление, Смолин поговорил с Крестовым и Кичигой и отправился в артель.

Это было одно из странных учреждений, выросших и бурно действовавших после войны. Несколько десятков человек сооружали здесь громоздкие кровати с панцирными сетками, больше похожие на катафалки, трепали из какого-то тряпья техническую вату, красили зеленой ядовитой краской жестяные умывальники.

Войдя в кабинет председателя, Смолин невольно улыбнулся. Невзирая на скромные масштабы производства, в комнате начальства стояла дорогая, впрочем, безвкусная мебель, на столе тускло сиял мраморный чернильный прибор.