Марк Гроссман - Капитан идет по следу

— Тишина-то какая! Беззвучье! — вздыхает егерь, делая вид, что ни к кому, собственно, не обращается, а просто так — размышляет вслух.

Внезапно повернувшись к нам, он говорит:

— Я так полагаю: тут женщина замешана. Полюбовница. Не иначе.

— Вы думаете, Андрей Гордеич? — живо спрашивает Смолин. — Каким же образом?

— А вот каким, — откликается егерь. — Федюшка-то Медянкин очень сильно Дашку Шалонкину любил. Очень, смею заверить. А чего ее любить?.. Совсем пустая бабенка!.. Вот она — и причина всему…

Мы узнаем из рассказа егеря, что тракторист машинно-тракторной станции Федор Медянкин, человек веселый и общительный, в последние дни вел себя странно. Стал рассеянным и забывчивым.

Почти то же случилось с Кузьмой Кузьмичем Жоговым — механиком МТС, молодым, медвежеватым парнем, выросшим, как и Медянкин, в этих местах. Только у Жогова эта мрачность была не так приметна: механик и до того улыбался редко, шутил еще реже, не любил компанию.

Причиной этой хандры егерь считал беспутное поведение Дашки Шалонкиной. Красавица и пересмешница Дашка — работница эмтээсовской конторы — вертела молодыми людьми, как желала. Она, трясогузка, и запутала Медянкина и Жогова. Молодые люди ухаживали за ней с самой лучшей мыслью. Да и то сказать — жениться на Дашке каждому лестно: он, егерь, уже сказал — красавица!

А она, Шалонкина, черт-те что делала! То одному, видишь ли, надежду даст, то — другому. И ведь если б неделя там или месяц… А то полтора года это тянулось!

Сказать коротко: стали механик и тракторист врагами. Конечно, о том никому не известно и никто утверждать того не станет. Но догадаться можно, живые люди все же, а тут, видишь, не рубашку в магазине выбирают — жену!

Ежели о Дашке говорить, то он, егерь, ее во всем виноватит. Конечно, женщина молодая, красивая, покуражиться ей, может, и охота, но ведь предел знать надо — поиграла в переглядушки, стой! А без меры всегда худо будет. Вот и доигралась: сгубила человека…

Лошаденка, быстро бежавшая по большаку, замедлила ход и тихо заржала. Андрей Гордеевич легонько дернул за правую вожжу, сани повернули на просеку и медленно покатились по сухому, выпавшему накануне снегу.

Вскоре мы сделали еще один поворот и двинулись по изгибавшейся меж деревьями узкой лесной дороге.

Сказочное царство простерлось вокруг! Пышно дымившиеся под ветерком шапки снега накрывали сосны до плеч, березки были все будто в легких беличьих шубках, и странно было, что эта невесомая на взгляд одежда клонит до земли упругие, скованные морозом ветки. Лучи падавшего к горизонту солнца сверкали на всякой снежинке, на всяком кустике, на медных украшениях дуги и обтертой трубке егеря.

— Так вы полагаете, Андрей Гордеич, — тихо заговорил Смолин, — что тут — убийство? Может, все же несчастный случай?

— Какой же случай! — пожал плечами егерь. — Ведь оба они нынче в лес ушли. Оба — с ружьями.

— Может быть… может… — пробормотал Смолин, плотнее запахиваясь в шинель. Укутавшись потеплее, замолчал, прикрыл глаза.

До самого зимовья ехали молча.

Я постарался припомнить все, что мне рассказал Смолин об этой странной истории.

Еще вчера, в субботу Медянкин договорился с товарищами пойти в лес: тропить беляков. Нынче до зари ружейники — и меж ними Федор — вышли из села к Егоровой пуще.

Охота оказалась неудачной — на всех пятерых пришелся один заяц. Медянкин был особо расстроен: на него почти в упор вышел матерый беляк, Федор хотел выстрелить, но ружье осеклось. Ударил из левого ствола, да поздно: дробь не достала зайца.

Полдничать остановились в лесной охотничьей избушке.

Туда же — в Егорову пущу — в одиночку ушел утром Кузьма Жогов. Накануне он протер ружье и набил крупной дробью около полусотни патронов.

Пятеро охотников, поместившись в избушке, развели огонь, согрели чай и стали садиться за стол. В это время Медянкин вдруг подошел к двери и настежь распахнул ее.

Один из охотников — Егор Фуксов — плеснул в стаканы водку и позвал Федора к столу. Но, казалось, Медянкин не слышал приглашения. Он стоял у двери, задумавшись, уронив голову на грудь, будто вспоминал что-то. Но вот он внезапно поднял голову, живой огонек блеснул в его глазах. Охотник быстро прошел в угол избы, где стояли ружья, взял свое и также быстро вернулся к старому месту.

Никто из товарищей даже подумать ничего не успел, как Медянкин, бросив взгляд вперед, на полянку перед избой, вскинул ружье к плечу и выстрелил. И почти сейчас же раздался выстрел из его второго ствола.