Евгений Константинов - Рисунки Виктора Кармазова

Накал страстей в «нетленке» не снижался, даже наоборот. Положительные и отрицательные герои гибли едва ли не на каждой второй странице. В кульминации рыбаки, как и следовало ожидать, одерживали верх над злодеями.

По тексту разоруженных бандитов запирали в канцелярии гостиницы, которую те сами облили бензином, с целью сжечь в ней плененных спиннингистов. Но Лещевский не стал ждать законного правосудия и, мстя за себя и товарищей, выстрелил в гостиницу из ракетницы:

«…Шипящая красная ракета, предназначенная для сигнала „финиш“, вырвалась из ракетницы и, чуть вильнув, устремилась в сторону окна гостиницы, из-за решеток которого потрясали воздух два кулака.

Все могло закончиться по-другому. Волохову достаточно было подставить под ракету ладонь, и он отделался бы лишь ожогом. Но полковник отдернул руки и присел, вжав голову в плечи. Искрящаяся ракета влетела в помещение, ударилась в дверь, запертую с внешней стороны на засов, и упала на залитый бензином пол.

— Вот вам высшая справедливость! — сказал Эдуард Лещевский».

Это была последняя страница рукописи. Боевики сгорали вместе с гостиницей, никто из рыбаков даже не подумал прийти им на помощь, а кто-то в это время, ни о чем не догадываясь, продолжал ловить рыбу…

История Виктору понравилась, нарисовать действительно можно было многое. Но, наверное, лучше не в альбоме, а на обычных листах — так рисунки и сканировать проще, и сюжет на них меняться не должен. И все-таки ключевую сцену, когда Лещевский наводит ракетницу на гостиницу, Виктор нарисовал в блокноте. Очень было интересно, что может в такой ситуации измениться, после того, как художник ненадолго закроет глаза.

Но прежде Виктор не отказал себе в удовольствии достать из холодильника самогонку и налить стопочку. В бутылке осталось еще примерно на три приема. Нормально. Вспомнил, как нарисовал себя, пьющего, после чего и в самом деле слегка захмелел. Что ж, пора было провести очередной эксперимент. Виктор моргнул. На рисунке в блокноте Лещевский уже не целился из ракетницы в окно гостиницы, — его руку перехватил оказавшийся рядом приятель, который, видимо, хорошо понимал, чем может закончиться выстрел. Виктор моргнул еще раз.

На рисунке кто-то из сцепившихся друзей-рыболовов все же нажал на спусковой крючок. Но сигнальная ракета полетела не в окно гостиницы, а в совершенно противоположную сторону — прямо в него, Виктора.

Он не стал прятаться, как отрицательный герой романа «Криминальная рыбалка» полковник Волохов. Вместо этого схватил со стола бутылку и выставил ее перед собой. Сигнальная ракета, вырвавшаяся со страницы блокнота и появившаяся на кухни обычной тушинской квартиры, врезалась в поллитровку, которая лопнула с коротким треском. Осколки и искрящаяся ракета упали на раскрытый блокнот, на него же вылились остатки самогона, сразу занявшиеся огнем. Виктор отпрянул, наткнулся на стул и упал, но тут же вскочил.

Чудесный блокнот горел голубым пламенем. Виктор дернулся, было, его схватить, но пожалел руки, хорошо понимая, что погасить огонь все равно не получится. Блокнот сгорел быстро — вместе с рисунками, которые отображали ситуации из пока неопубликованной «нетленки», но обретавшие на чудесных страницах самостоятельную жизнь.

Какое-то время Виктор Кармазов глядел на пепел. Потом оделся и выбежал из дома в ночное Тушино. Он хорошо помнил, где именно выбрасывал из окна машины странички блокнота со стертыми рисунками. Таких страничек было две, и хотя бы одну из них он очень надеялся отыскать.

Чего только не случается в работе инкассаторов! Работа, конечно, опасная — люди деньги возят. Хотя, и не опасней других работ. Денежные суммы, конечно, перевозят очень большие, да только потенциальные грабители связываться с инкассаторами боятся. Потому что у каждого инкассатора и у водителя на поясе в кобуре имеется пистолет системы Макарова, и каждому дано право этот ствол применить, согласно инструкции.

Но инструкции — инструкциями, а люди в инкассации работают живые, и у всех бывают свои желания и потребности. К примеру, захотел старший во время маршрута выпить кружечку пивка, — кто ему запретит? Не сборщик же, и не водитель. Старший маршрута просто скажет водителю, мол, останови-ка рядом с такой-то закусочной, мол, что-то в горле пересохло. И — к черту инструкции, пивка хочется.

Попадая на утренний маршрут, обслуживающий сберкассы в районе Октябрьского поля, Щукино и Тушино, а точнее — доставляя в эти сберкассы деньги и забирая, так называемый «пересчет», Виктор неизменно выпивал с Иваном Георгиевичем по кружечке пива. Иван Георгиевич, которому было за шестьдесят, всегда, хоть и назначался сборщиком, без разговоров садился на заднее сидение и исполнял обязанности старшего маршрута. Сберкассы — это не магазины и столовки — со сберкасс инкассаторам никогда не перепадало никакого навара в плане чаевых и тому подобного. Вот Иван Георгиевич и не парился — сидел на заднем сидении, в нужный момент подавал напарнику соответствующие сумки и, опять-таки в нужный момент другие сумки у сборщика принимал. Работа не пыльная.