Арам Тер-Газарян - Изгнание в Индию

– Я хорошо знал Кларка, много раз общался с вашим отчимом – Лансером. Скажу точно – его во время той бойни не было. Думаю, он вообще ничего об этом не знал. В этот день, он, наверное, со своим караваном уже подъезжал к Ахмадабаду. И уж точно, он никогда бы не дал приказ стрелять в детей. – Аравинда посмотрел на Анну. – Я стрелял. Мне было плевать – там были иноверцы. Пьянчужка Пол стрелял. Кларк стрелял. А других вы не знаете, и незачем вам знать – каждый из нас пошел своим путем. Пола послали следить за Лансером, как только Кларк узнал о его богатствах. А я продолжал оставаться в Дели.

– Как давно существует эта лечебница? – спросила Анна.

– Думаю лет триста – как в Бомбее появились первые англичане. Во всяком случае, так там говорили.

Анна с недоверием посмотрела на старика.

– Вы чему-то удивлены, Анна?

– Вы хотите сказать, что Кларку триста лет?

– Наивные европейцы. Вы еще дети, и все воспринимаете буквально, – рассмеялся старик. – Да. Считайте, что Кларку триста лет.

Он погладил по боку козу, вставшую рядом с ним, достал из сумки глиняную чашу и стал доить.

– Куда вы едете сейчас, Анна?

– В Калькутту. У меня там дело.

– У вас там друзья?

– Нет. Купец, у которого на хранении оставлены мои документы.

– А-а. Это хорошо, что есть хоть какие-то документы, – со знанием дела ответил старик, продолжая дергать вымя козы. – А как его зовут? Вашего купца?

– Джавал.

– Не тот ли это Джавал, который живет в огромном доме в самом центре Калькутты?

– Нет. У того, который мне нужен, лавка в портовом районе.

– А чем он торгует?

– Бенгальскими фейерверками для европейцев.

– Так это он и есть, – продолжая наполнять чашку молоком, сказал Аравинда. – Вас слишком долго не было в нашем мире, Анна. Сейчас вся Европа буквально сошла с ума из-за этих свечей. Джавал уже давно очень богатый и уважаемый человек!

– Ну, если вы ничего не путаете, значит так и есть. И мне нужен он, – ответила она.

– К таким людям не так-то просто попасть.

– Ну, я думаю, что найду способ.

– Э-э нет, – хитро улыбнулся Аравинда. – В этом деле без дервиша не обойтись. Такие люди, особенно те, кто быстро разбогател, не общаются даже с бедными родственниками. А вот нас – монахов и дервишей – побаиваются.

– А как же Агра и брат? – спросила Анна.

– Я никуда не спешу, – сказал старик, передавая ей чашу с молоком. – Я могу и в другой раз наведаться в Агру. Не забывайте, Анна, что я ваш должник.

Анна отпила полчаши и передала ее старику.

– Спасибо, – сказал старик и стал долго, мелкими глотками, пить молоко.

Закончив, он протер чашу соломой и положил обратно к себе в сумку.

– Я поеду с вами и помогу всем, чем смогу. В конце концов, знающий провожатый вам не помешает.

Анна пожала плечами.

– Есть ли у вас деньги?

– Двадцать фунтов.

– Хорошие деньги. Но вам надо переодеться. В такой одежде вам точно долго не продержаться незамеченной. Дайте мне, если не сложно, один-два фунта, и я вам принесу одежду, в которой вас никто не тронет.

Анна вытащила из сумки одну монету и передала Аравинде.

– Вот теперь я за вас спокоен, – он снова стал перебирать четки и тихо читать молитвы.

На следующее утро Аравинда исчез. Ночью поезд проехал Ахмадабад. Видимо, старик сошел там.

«Вместе с моим фунтом, и всем тем, что я ему рассказала», – мрачно констатировала Анна.

Анна посмотрела вглубь вагона, но никого, кроме семьи бедняков и нескольких одиноких путешественников, коз и овец в нем не обнаружила.

Женщина, ехавшая всю дорогу рядом с ними, повернулась к Анне.

– Он ушел в Ахмадабад. Ушел. Ушел, – попутчица жестами показывала, что старик сошел с поезда.

Мимо проносились джунгли и холмы, и Анна, за ночь успокоившаяся и мыслями уже находившаяся в Калькутте, почувствовала себя еще более одинокой и покинутой, чем во все годы, проведенные в больнице.

На ее глазах появились слезы. Она снова легла на солому, повернулась к стене и заплакала.

«Я думала, что хоть кто-то вдруг решил позаботиться обо мне, помочь мне, а он оказался простым воришкой. Еще опасным воришкой, который может отдать меня в руки этих негодяям», – думала она.

Анна прорыдала целый день много часов подряд, пока на нее не навалилась усталость.

– Дели, девочка моя! К вечеру будет Дели!

Анна сидела на краю вагона и смотрела на высокие горы, покрытые джунглями, поля и сады, разбитые вокруг деревень, и на пестрые точки крестьян, копавшихся в земле. Поезд только отъехал от какой-то небольшой станции.