Арам Тер-Газарян - Изгнание в Индию

Майкл на секунду закрыл глаза, чтобы попробовать хоть как-то отвлечься от запаха перегара, который источал капитан, и, сам того не заметив, уснул.

– Эй! Ты! Просыпайся, крыса конторская! – Джефферсон тряс Майкла.

Тот открыл глаза, не сразу сообразив, что происходит, долго смотрел на капитана, вспоминая прошедший вечер.

– Где мы, я тебя спрашиваю?! – заорал капитан.

– А-а… – начал приходить в себя Майкл. – Крепко мы нарезались вчера, капитан.

– Где мы, я тебя спрашиваю?!

– Мы сопровождаем лейтенанта по пути к его счастью. Сколфилд обещал ему теплое местечко начальника полиции, – ответил Майкл.

– За что это? – удивленно спросил Джефферсон.

– За заслуги. А именно – за поимку миссис Сколфилд.

– Ничего не понял.

– Конечно.

Майкл достал из своей сумки рапорт, написанный собственной рукой, капитан все равно не знал почерка Ричардса. Рапорт был заверен подделанными подписями Джефферсона и Ричардса.

– Читайте, капитан. Это копия. Первый экземпляр находится у лейтенанта, а второй – у вас в камзоле.

Капитан стал хлопать себя по карманам и нащупал сложенные листы бумаги.

Сравнив оба документа и подписи на них, он стал читать.

В какой-то момент он, впав в ярость, уже готов был на ходу выскочить из экипажа и пристрелить Ричардса, но Майклу удалось уговорить его не делать этого, а прочитать рапорт до конца.

– Гадина! – сквозь зубы прошипел капитан. – Я на первой же стоянке отстрелю ему руку, которой он писал это.

– И попадете на каторгу, сэр, – услужливо сказал Майкл.

Капитан задумался.

– Как это случилось? – спросил он.

– Подпоил нас и все. Потом усадил сюда.

– Так и знал, – промолвил капитан. – Я же знал, что гражданская служба – это банка с тарантулами.

– Да. Здесь сразу не поймешь, кто враг, а кто – союзник, – поучительным тоном произнес Майкл.

– Слушай. Что делать-то? – обратился к нему Джефферсон, – Мы с тобой в одно дерьмо вляпались. Я без прибавки к жалованию остался, ты – без премии.

– Думаю, что вариант один.

Майкл для вида выглянул из окна, чтобы проверить, не слышит ли их солдат-кучер. Убедившись, что кучер поглощен насвистыванием песенки, он удобно сел на скамью и тихо сказал:

– Первое – от меня он подвоха ждет меньше всего. Один приказ и я в каталажке. Значит, делаем так. Всю дорогу до белых джунглей около Сандакана делаем вид, что продолжаем пить. У гостиницы, где будем менять коней, ты, притворившись наклюкавшимся, потребуешь, чтобы наш экипаж ехал первым.

– Погоди, а ты как? Как бы трезвый будешь? – спросил Джефферсон.

– Ну, я вообще-то его подчиненный, и злить его в такой ситуации не стоит.

– Возможно, – ответил капитан.

– На подъездах к городу, за поворотом перед рекой – знаешь, там около мили вообще нет никакого обзора.

– Ну…

– Там мы остановим экипаж по твоему приказу. Солдаты будут подчиняться тебе. Ты, к слову, не забудь орать об этом на каждом шагу во время стоянки, чтобы усвоили.

– И что?

– Потребуй своих ребят арестовать его. А потом пересядем в его экипаж, и у нас будет целых три часа на то, чтобы переписать рапорт так, как нам нужно.

– А, если он не согласится? – спросил Джефферсон.

– У нас есть свидетели – твои ребята, солдаты из поселка, которые с радостью подтвердят, что этот прыщ не вылезал из офицерского клуба уже больше года.

Капитан откинулся назад и улыбнулся.

– А ведь верно! – затряс он перед собой указательным пальцем. – У тебя голова!

Он нащупал в кармане фляжку и отхлебнул.

– Знаешь, Майкл?! Если мы его расколем, то я возьму тебя к себе в помощники. Мне как раз одну лишнюю должность в отдел накинули.

– С радостью, сэр! – сделал вид, что обрадовался, Майкл.

Весь день в дороге Джефферсон орал, как ненормальный: ругался, хохотал, пел песни, швырялся пустыми бутылками во впереди идущий экипаж. А во время отдыха в трактире гостиницы, выстроил всех солдат, в том числе и караульных, стороживших Анну возле ее экипажа, и проверил, как отдают ему честь, заставил ходить строем, после чего угостил всех пивом. Перед самым отъездом он учинил форменный разнос Ричардсу, и буквально силой заставил его уступить себе первый экипаж. Майкл деликатно переместился туда с Джефферсоном, не забыв незаметно дать знак лейтенанту.

К концу дня капитан притворился, что выдохся и замолчал. Поэтому, когда он приказал остановиться и заставил всех солдат сойти на землю, Ричардс растерялся.

– Арестовать его, – совершенно трезвым и спокойным голосом приказал он солдатам.