Андерс де ла Мотт - Сеть [Buzz]

— Все начальники групп, кроме Кристоффера, были подобраны Анной еще до появления Филиппа. Они были ее людьми, и она очень гордилась ими. Однако каким-то невероятным образом Филиппу удалось повернуть их против нее…

— Акции? Филипп и Анна владели ими пополам, но отдали часть начальникам групп…

Она посмотрела на него изучающим взглядом, не подтвердив и не опровергнув его утверждение.

— Но у Анны осталось большинство?

— Да нет, это смотря как считать. Идея перераспределения принадлежала Филиппу, но Анна ее, как ни странно, поддержала. Ей казалось, что это способ привязать начальников групп, сохранить их знания и опыт для нужд фирмы. После перераспределения у Анны осталось сорок процентов, у Филиппа — двадцать, а у четырех начальников — по десять. Думаю, поэтому она и согласилась все переиграть. Поскольку Филипп лишился большего количества акций, она наверняка воспринимала это как победу. Теперь, чтобы проголосовать против ее решения, он должен был бы переманить на свою сторону всех четырех — а она и представить себе не могла, что они ее предадут. Тем более все сразу…

— Но именно это и произошло?

Моника кивнула.

— Каким-то образом ему удалось уговорить их всех — не спрашивай меня, как именно, — но на последнем собрании акционеров они все дружно проголосовали за предложение Филиппа…

— По поводу котировки на бирже?

— Нет-нет, вовсе нет! — рассмеялась она. — Вступление на биржу заставило бы фирму представлять отчеты о своей деятельности. Сообщать массе посторонних людей, с кем на самом деле ведутся дела, — а этого Филипп категорически не желает. Нет, то предложение, которое прошло большинством голосов, касалось иного — продажи…

Некоторое время Ребекка сидела в засаде позади дома, ожидая, пока схлынет волна ярости, чтобы спокойно обдумать, правильно ли она поступает.

Однако сейчас, проторчав на морозе больше часа, она пребывала все в том же бешенстве, с которым выскочила из своей квартиры. Петер Глад жил на втором этаже огромного коттеджа, объединявшего четыре квартиры, видимо, арендовал жилье у хозяина, поскольку его имя не было обозначено на табличке рядом с домофоном.

Коттедж располагался высоко на горе, сзади к нему примыкал лесок, и Ребекке пришлось оставить машину и спрятаться среди деревьев, чтобы обеспечить себе удобный наблюдательный пункт.

В двух окнах горел свет, и в какой-то момент за занавесками промелькнул силуэт — стало быть, он дома. Теперь оставалось лишь проникнуть внутрь, ведь ее план заключался именно в этом? Позвонить в дверь и встретиться с ним лицом к лицу?

На самом деле Ребекка еще до конца не определилась. С таким же удовольствием она могла бы подобрать с земли камень побольше и послать прямо в его окно. Око за око, так сказать… Это в его стиле.

Она уже начала оглядываться в поисках подходящего метательного снаряда, когда между деревьев вдруг появился маленький песик. Видимо, он приближался к ней с подветренной стороны, потому что обнаружил ее только тогда, когда уже буквально наткнулся на нее, и, отскочив назад, яростно залаял.

— Тарзан, Тарзан! — позвал чей-то голос со стороны освещенной дорожки в ста метрах справа. Затем она различила два быстро приближавшихся силуэта.

Проклятье! У нее нет никакого желания объяснять каким-то вонючим собачникам, почему она притаилась за домом.

Фигуры подходили все ближе. Ребекка быстро оценила ситуацию: двое мужчин, один повыше с фонариком в руке, второй значительно ниже ростом, бегущий на несколько шагов впереди. Она стояла и ждала их, в то время как Тарзан продолжал истерически тявкать.

— Тсс! — попыталась она договориться с псом. — Хорошая собачка, хороший Тарзан!

Сделав пару шагов в сторону пса, она присела на корточки, чтобы успокоить его. Однако пес сделал яростный бросок в сторону ее ног, и она поспешно поднялась.

Гребаная дворняжка!

— Вот ты где, Тарзан!

Низенький поймал собаку и взял ее на руки, словно ребенка. Пес мгновенно замолчал и лизнул его в лицо.

— Простите нас, — проговорил он. — Тарзан привык свободно бегать здесь по вечерам, ни с кем не встречаясь. Мы просим прощения, если он вас напугал…

— Ничего страшного, — пробормотала Ребекка. — Больше всех испугался он сам.

Теперь их нагнал второй мужчина. В руках у него был фонарик, свет которого он направлял на покрытую снегом землю. Однако этого освещения хватило, чтобы она узнала лицо, мелькавшее в тренажерном зале полицейского управления. Это был Петер Глад.