Андерс де ла Мотт - Сеть [Buzz]

Собственно говоря, идея не являлась ни особо новой, ни оригинальной. Форум в Интернете, открытый для всякого рода жалоб, сплетен и сомнительных утверждений — разве что с той особенностью, что он рассчитан на полицейских и представителей других профессий, где носят униформу… До чего свежо!

Однако, прочтя некоторые темы, Ребекка начала понимать, почему именно об этом форуме так много говорят. Один из самых частых его посетителей — человек, скрывавшийся под ником МейБей, — писал очень хорошо, просто отлично. В отличие от других он (или она) не ныл по поводу плохого оборудования или уровня подготовки выпускников Полицейской академии. МейБей выделялся особым стилем: краткие предложения, в которых содержалась большая горечь, вместо длинных неуклюжих рассуждений, написанных канцелярским языком, столь любимым полицейскими.

Сегодня ночью удалось задержать трех угонщиков. Гнались за ними минут двадцать.

Троица бросила машину возле Юнкстакошет. Собака на этот раз попалась отличная — сразу взяла след. Через десять минут мы повязали их всех.

Здорово, черт подери!

Затем еще четыре часа в участке, чтобы всех допросить и написать все бумаги. До этого момента ночь казалась удачной. Зато дежурному прокурору Поворотнику понадобилась всего минута — и он всех их отпустил. Свел на нет всю нашу работу и пошел дальше спать.

Хорошо бы и мне уметь спать столь же сладко, как он…

Всем полицейским случалось участвовать в автомобильных погонях, и МейБей — кто бы ни был этот человек — сумел в нескольких строках передать общее настроение. Напряжение погони, радость при задержании, нудная бумажная работа — и затем злость по поводу того, что задержанные снова на свободе.

Под сообщением было пятьдесят восемь комментариев — раз в пять больше, чем под сообщениями других участников, и все разделяли чувства МейБей.

Второй момент, придававший сообщению остроту, — фактор узнавания. Развязка Юнкстакошет легко могла оказаться Юльстакошет, к тому же Ребекка знала, что в Стокгольмском лене есть прокурор с похожей фамилией.

Из чистого любопытства она перешла на страницу стокгольмской полиции, однако не нашла отчета о событиях, соответствовавших описанию в блоге. Что это может значить?

На самом деле ничего. Возможно, МейБей работает в другом лене или описывает какой-то давний случай. Но Ребекке все же почему-то казалось, что имеется в виду Стокгольм.

Во всяком случае, карикатуры, изображенные в прошлых сообщениях МейБей, казались вполне узнаваемыми. Полицмейстер Тефлон, к белой рубашке которого не пристает дерьмо, комиссар Скользкий, который всегда недоступен, если нужно принимать трудные решения, или инспектор Биркеншоль, постоянно болтающийся по коридорам, занятый увиливанием от работы.

Ребекка была уверена, что со всеми ними ей приходилось сталкиваться в работе; с другой стороны, легко предположить, что не ей одной так казалось…

Но вот последнее сообщение от МейБей пробудило в ней самый живой интерес…

Полицейский смотрел на него, словно ожидая реакции, но на этот раз Эйч Пи даже не нашелся что сказать. В отчаянии он пытался представить себе образ Венсана, однако по неизвестным причинам черты лица француза размывались в сознании.

Эйч Пи открыл и снова закрыл рот, так и не произнеся ни одного вразумительного слова.

— Мы проверили все исключительно тщательно, мистер Петерссон. Убийства здесь, в Дубае, случаются нечасто, так что мы перевернули каждый камень. Мои люди проверили все отпечатки пальцев, которые удалось обнаружить в машине и за столом, где вы ужинали; мы обнаружили ваши, затем отпечатки миссис Аргос и всех остальных ваших спутников. Мы связались с полицией в ваших странах — все участники того вечера чисты и не замечены ранее в совершении преступлений. Все, кроме вас, мистер Петерссон. — Азиз бросил на Эйч Пи долгий взгляд поверх бумаг. — Все отпечатки пальцев кому-то подходят, «ничьих» отпечатков нет. Иными словами, нет никаких следов так называемого Венсана.

Еще один взгляд, полностью соответствующий тону его слов, но Эйч Пи даже не обратил на это никакого внимания. Сколько бы ни напрягал память, он не мог вспомнить, чтобы Венсан что-либо рассказывал о себе.

Однажды, когда Эйч Пи сидел в баре, пребывая в глубокой депрессии, француз просто подсел к нему. Предложил курева и пива, оказался собеседником, с которым можно было поболтать и немного развеяться.