Адам Кеннеди - Принцип домино

— Да, приходили.

— Ну, хорошо. На свободе можно найти тысячу людей, занимающихся такими делами. И на них есть расценки. Так зачем из кожи лезть вон, вытаскивать из тюрьмы какого-то лопуха и поручать ему такую работу? Какой в этом смысл?

— Смысла в этом я не вижу. Единственное, чего я хочу…

— Понимаю, ты только хочешь выйти на свободу. Когда ты почувствуешь под ногами траву и тебе на шляпу начнут гадить воробьи, наступит безоблачная жизнь.

— Оставь, Оскар. Ты уже все сказал. Давай кончать этот разговор.

— Я не хочу его кончать. Может быть, я знаю ответ. Послушай меня. Даже у наемного убийцы должна быть жена, семья, друзья. Если он внезапно исчезает, окружающие начнут задавать вопросы. Но в данном случае речь идет о другом, я ведь прав? Если нужна потерянная собака, у которой нет морды и клички, нет друзей и нет будущего, куда ты идешь? — в тюрьму. Если человека нет на свободе, для него остается только одно место, откуда он может пропасть, — из камеры. Только охрана и начальник тюрьмы заметят, что он куда-то исчез. А если этого не заметят… Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю; но это ничего не меняет.

— Помнишь того дурака, которого несколько лет назад застрелили в Лунвилле? Не могу забыть эту историю. Потом говорили, что человек, который его убил, незадолго до этого бежал из тюрьмы. Несколько недель до убийства он жил себе в Неваде и в ус не дул. У него появились деньги, машина, и он жил в свое удовольствие. Потом он вообще скрылся в Аргентину, где жил совсем неплохо. А когда все успокоилось, его арестовали, привезли назад, запрятали в тюрьму где-то на юге, а потом перевели в старую тюрьму. Говорили, что его не нужно отдавать под суд, потому что он признал себя виновным. Хорошо обтяпали, правда? И спорю, что он умрет в тюрьме.

— И что с того?

— Что с того? То, что этого простака кто-то использовал в своих интересах. Ему дали денег, освободили из тюрьмы и наобещали с три короба. И даже неважно, он стрелял или кто-то другой. Главное, нашелся козел отпущения. Таким он и останется. Даже после его смерти, когда будут спрашивать, почему он убил, ответ готов: «Да он просто спятивший заключенный, который ненавидел черномазых».

— Кто это — «кто-то», о ком ты говоришь?

— Хороший вопрос. Вот ты мне и скажи, кто эти люди, с которыми ты разговариваешь? Откуда они? На кого они работают? Тебе известно?

— Нет.

— Вот в том-то и дело. И ты никогда не узнаешь. Никому не узнать, кто это — «они». Обычно их даже не видишь. Но когда с ними сталкиваешься, они хорошо одеты, говорят, как образованные профессора, и выглядят, будто ходят к парикмахеру два раза в неделю. Уж они-то не бывают черными, пуэрториканцами или итальянцами. Ты не можешь узнать этих людей, они — это просто «они». В основном они держатся в тени, обедают вместе и, конечно, много говорят по телефону. Они управляют вещами, деньгами, войнами, людьми. Они знают, как должна быть сделана работа, неважно какая, и знают, как спрятать концы в воду, в основном потому, что существуют такие идиоты, как ты и я, чтобы выполнять за них грязную работу.

— Ты спятил, Оскар. Никто от тебя ничего не хочет. Ты им даже не нужен. Они говорят, что если ты пойдешь со мной, тебя выбросят где-то на полдороге отсюда до Гери. После этого ты сам себе хозяин.

— Пошли они в задницу. Нигде они меня не выбросят, потому что я с тобой не пойду.

— Делай, как знаешь, — ответил я.

Когда в шесть утра зазвонил колокол, Оскар уже оделся. Я опустил ноги на пол, и он мне заявил:

— Сукин ты сын. Из-за тебя я всю ночь не мог заснуть.

— Ты передумал?

— Нет. А ты?

— Тоже нет. Я ухожу. А тебе самое лучшее — вообще забыть, о чем я говорил.

— Не волнуйся, я уже забыл.

Всю дорогу до столовой он не сказал ни слова. Пока мы завтракали, он тоже молчал. Позже, на прогулке, он играл в мяч с какими-то двумя заключенными и даже не подошел ко мне.

Наконец, незадолго до половины девятого, когда я медленно пошел к северо-западным воротам, Оскар подбежал ко мне и зашагал в ногу.

— Я иду с тобой.

— Нет, уже поздно.

— Пошел к черту, я иду с тобой.

Мы подошли к охраннику, и я сказал: «Такер». Мы прошли пятнадцать шагов, повернулись и подошли к двери. Охранник стоял на месте, совершенно белый, как брюхо рыбы. В испуге, с тупым выражением на лице, он таращился на нас. Не успел я сказать ни слова, как Оскар наклонился к нему и злобно прошептал: «А ну, с дороги! С дороги! Если через десять секунд ты не уберешься, тебе не дожить до обеда».