Евгения Горская - Под защитой высших сил

Она отступила, и он медленно опустил руки, как дурак. И сразу же разозлился на нее, как злился все последние дни.

– Боря, я не могу больше с тобой жить.

– Почему? – Он вошел в квартиру и, захлопнув за собой дверь, прислонился к косяку. – Я не напрашиваться пришел, ты не думай. Я просто хочу знать, что случилось.

– Я тебе объясняла.

– Не-ет, дорогая, – протянул он. – Ничего ты мне не объяснила. Так почему я вдруг стал плох? А? Столько лет был хороший, теперь стал плохой, да?

Она молчала, и от этого вся его злость сменилась страхом, ему показалось, что он сейчас умрет или упадет в обморок, если она немедленно не заплачет, не попросит прощения. Если она не станет его Настей. И он тут же почти возненавидел ее за этот свой страх и знал, что никогда не простит ей своего страха, и она всю оставшуюся жизнь станет за него расплачиваться. Он с трудом взял себя в руки, все-таки нужно ее вернуть. Он не представлял себе жизни без нее.

– Ладно, Настя, – устало произнес он. – Давай мириться. Мы оба были не правы.

– Это невозможно, Боря.

– Да почему? – Он ждал ответа, но она молчала. – У тебя что… другой появился?

– Да. Но это не имеет значения. Я все равно не смогла бы с тобой жить.

– Ах, во-от оно что! Ну ты и стерва… Меня использовала, а себе другого подыскивала! И повод какой придумала!.. Напали на нее! Да кому ты нужна, нападать на тебя. Покажи синяки, если на тебя напали. Ну, покажи, покажи.

Он надвинулся на нее, и Настя протянула руку, останавливая его растопыренными пальцами.

– Господи, ведь меня же предупреждали! Мне же сто раз говорили, что тебе только квартира моя нужна.

– Боря, опомнись! – Настя с жалостью посмотрела на него. – Когда я претендовала на твою квартиру?

Этого не стоило говорить, и она сразу пожалела, что сказала. Зачем? Он что, сам не знает, что жил все эти годы у нее и вопрос проживания с его матерью никогда не рассматривался и не поднимался? Все он прекрасно понимает, и Насте стало больно, что их прежняя жизнь кончается так отвратительно и пошло. Впрочем, она с трудом верила, что кто-то может разойтись красиво, разве только те, кто никогда не был друг к другу привязан.

Он хотел еще что-то сказать, но словно поперхнулся. Шарахнул рукой по стене рядом с дверью и с ненавистью посмотрел поверх ее головы. Сейчас это был совсем незнакомый Боря, чужой и ожесточенный, но впервые за все последнее время Насте стало жаль и его, и себя, и всю их так плохо окончившуюся жизнь.

– Ты… ты еще пожалеешь об этом, – жалко пообещал он.

Потом она долго стояла у захлопнувшейся двери, ни о чем не думая и вытирая слезы обеими руками, пока слез не стало так много, что пришлось идти в ванную.

– Что?! – тихо переспросил Иван. Переспросил тихо, а показалось, что рявкнул.

Странно, но на этот раз тетка не испугалась. Она вообще как-то сразу изменилась, теперь ее и теткой-то назвать язык бы не повернулся. Сейчас перед Ларисой и Иваном стояла статная, очень решительная, очень озабоченная и уверенная в себе женщина средних лет. Она как будто стала выше ростом, и платок на плечах совсем не выглядел деревенским, а казался вполне уместным в прохладный осенний вечер. И, что уж совсем странно, кухня с русской печкой, только что казавшаяся Ларисе отличной декорацией к старому советскому фильму о колхозной жизни, тоже мгновенно изменилась и стала вполне современной, уютной, а старинный комод так просто замечательно выглядел, придавая помещению законченный и достойный вид. Лариса с удовольствием купила бы такой же себе на дачу, но подозревала, что это дорого даже при ее немаленькой зарплате.

В женщине отчетливо наблюдалось нечто, указывающее на устоявшуюся привычку к руководству, твердый взгляд, уверенная посадка головы. Мэрия или что-то вроде этого, решила Лариса. Посмотрела повнимательнее и отвела взгляд – ей увиделось в Топилькиной что-то очень похожее на нее саму.

– Боже мой, – взглянув на висящие над комодом часы, встревоженно произнесла хозяйка дачи и повернулась к Ивану: – Уже ночь скоро, куда же она запропастилась!

Потрясающе, не могла не отметить Лариса. Бывшая тетка Клавдия Ивановна Топилькина на Ивана смотрела требовательно и осуждающе, как будто вызвала его искать пропавшую внучку, а он почему-то не ищет, пустые разговоры ведет.

– Давайте по порядку, – зло усмехнулся Иван и покачал головой – преображение Клавдии Ивановны и его поразило, не только Ларису. – Где был ребенок, когда вы видели его в последний раз?