Стюарт Каминский - Ошибка Либермана

— Вы знаете, сколько стоит прокат фильмов, проектор, реклама? — спросил Хамел, вздохнув. — И никто не придет. У всех есть кабельное телевидение. Фильмы — наверняка проигрышный вариант.

— Тогда «бинго», — предложил Либерман без особой уверенности.

— Мы же евреи, — возразил Леван.

— Мне это известно, — заметил Либерман. — Но у нас есть здание, которое надо перестроить.

— Никакого «бинго», — сказал Хамел.

— Почему? — спросил Либерман.

— Кто придет? — спросил Хамел.

— Католики, — ответил Либерман. — Я знаю многих католиков. Мой напарник католик.

— Мне это не по душе, — сказал Леван. — А что вы скажете, рабби Васс?

— Не думаю, что нам следует прибегать к столь пошлым приемам, — ответил раввин.

Ида Кацман подалась вперед, склонив голову набок, как птичка.

— С другой стороны, — продолжал рабби Васс, — гордость погубила столь многих добродетельных мужчин, — он посмотрел на Иду Кацман и добавил с понимающей улыбкой: — И женщин.

Ида Кацман удовлетворенно откинулась на стуле.

— Предлагаю создать комитет и дать ему возможность решать, где взять деньги, — заявил Сид Леван.

— Мы и есть комитет, — сказал Либерман, глядя в поисках поддержки на Хамела.

— Строго говоря, мы не комитет, — заметил Хамел. — Мы — специальный комитет, созданный применительно к данному случаю, чтобы разработать рекомендации по возможному созданию комитета.

— Рабби Васс, — сказал Либерман, — вы хотите назвать это собрание комитетом? Если нет, я с этим совершенно согласен. Мне бы попасть домой. У нас гостят мои дочь и внуки. Кроме того, я расследую дело об убийстве и я очень устал.

— Это комитет, — заявил раввин.

— Это не может быть комитетом, — возразил Хамел. — Мы не разработали никаких рекомендаций и не следовали никакому регламенту. Это неофициальная дискуссия комитета, созданного исключительно на данный случай.

— Он прав, — поддержал Хамела Леван.

— Нам необходимо изыскать средства на реконструкцию, — проговорил Васс. — На это может потребоваться до пятидесяти тысяч долларов, не считая расходов на строительство.

Ида Кацман полезла за чем-то в свою сумку, а Либерман предложил:

— Давайте устроим вечеринку с танцами.

— Эйб, разве сейчас время для шуток? Я вас спрашиваю, — сказал Сид Леван.

Ида Кацман писала что-то, прикрывая написанное ридикюлем. Хамел посмотрел на нее и приготовился поднять процедурный вопрос. Либерман решил, что настал момент для блицкрига в отношении датского короля, которого вот-вот назовут Эрвином Роммелем. Но тут вмешались Бог и Ида Кацман.

— Этого достаточно? — спросила она, оторвав чек и протянув его через стол рабби Вассу.

Васс взглянул на чек.

— Вполне достаточно, — подтвердил раввин, пустив чек, выписанный на синагогу, по кругу.

— Теперь мы можем идти домой? — спросила Ида, вставая. — Я могу пропустить «Субботний вечер в прямом эфире». Кто-нибудь должен отвезти меня или взять мне такси.

— Можно отправляться по домам, — сказал Либерман. — Ирвинг живет рядом с вами. Он может вас подвезти.

Хамел хотел было бросить предупреждающий взгляд на Либермана, но отказался от этой мысли, прежде чем кто-нибудь заметил. Его намерение не укрылось только от детектива.

— Я с удовольствием подвезу миссис Кацман, — сказал Хамел.

— Думаю, мы славно потрудились, — заметил Сид Леван, вынул из кармана сигару и сунул в рот. Он полагал, что вправе это сделать, поскольку не поднес к сигаре спичку.

— Да, мы все хорошо поработали, — согласился рабби Васс.

Все ушли, кроме раввина и полицейского.

— Рабби Васс, — сказал Либерман, — я всегда узнаю заговор. Вы когда-нибудь видели «Жало»? [36] «Жало» — приключенческий фильм Джорджа Хилла о мошенниках (1973 г.).

— Миссис Кацман пригласили присоединиться к комитету, поскольку я знал, что она хочет помочь нам, — ответил раввин.

— Я думал, она уже обещала полтораста тысяч на строительство нового здания, — заметил Эйб, вставая и массируя колени. — Где будет ее табличка?

— На кухне, — сказал раввин. — Муж и сын Иды Кацман умерли. Внуков у нее нет. Община — ее семья. Бог видит ее дела, и мы возблагодарим Его и восславим Его, и Он благословит ее, если наша община будет покорна воле Его.

— Вы меня убедили, рабби Васс, — сказал Либерман.

— Я надеюсь, — сказал раввин.

Когда Либерман вернулся домой, Барри находился в гостиной, в темноте. Он сидел на раскладушке, скрестив ноги, положив на колени подушку, а на подушку — электронную игру, и одновременно смотрел телевизор.