Стюарт Каминский - Ошибка Либермана

— Лайза, — выдохнула Бесс. — Что-то случилось с…

Либерман и Бесс направились к двери вслед за Уитлоком, и Эйб услышал слова Васса:

— Спасибо. Теперь у нас есть председатель комитета по реконструкции.

Все зааплодировали.

— Мистер Либерман, — сказал раввин, — вы можете позвонить мне или любому члену строительного комитета, и мы вам поможем.

Либерман помедлил мгновение у двери, повернулся, чтобы возразить, но Бесс утащила его наружу.

Телефон находился в кабинете раввина, небольшой комнате с деревянными панелями и полками, заставленными тяжелыми томами. Одно из окон выходило на автостоянку. Либерман взял трубку и коснулся руки Бесс.

— Либерман слушает, — сказал он.

— Она мертва, Эйб, — послышался голос Хэнрагана.

Либерман посмотрел на жену.

— Она? — повторил он.

— Эстральда Вальдес, — уточнил Хэнраган. Он основательно выпил, и ему было трудно четко выговорить это имя. — Пожалуй, тебе лучше приехать.

— Это Билл, — сказал Либерман, прикрыв ладонью микрофон. — Та женщина, о которой говорил Гершл, — она мертва.

— Слава Богу, — отозвалась Бесс, опускаясь на вращающийся стул Васса. И тут до нее дошло, что она сказала. — Я не то имела в виду, — продолжала Бесс. — Просто обрадовалась, что Лайза и дети…

Либерман погладил ее по плечу.

— Где ты, Билл? — спросил он.

— Где? Ах да, в ее квартире.

Либерман повесил трубку и опустил руки на плечи Бесс.

— Я должен ехать, — сказал он. — Розены проводят тебя домой.

Бесс посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Ее глаза были еще влажными.

— Поговоришь с Лайзой завтра?

— Поговорю с Лайзой завтра, — ответил Эйб. — Почему бы тебе не посидеть здесь пару минут, прежде чем ты вернешься в зал?

— Так и сделаю, — пообещала Бесс.

Вечерний воздух все еще был горячим. Направляясь к машине, Либерман ощутил запах карри из ресторана «Бомбей» на противоположной стороне Калифорния-авеню. Может быть, ему действительно пора подумать о переезде, но Либерман не желал размышлять об этом. Не хотел он думать и о проблемах дочери, и о своих новых обязанностях председателя комитета по реконструкции, но все эти темы казались предпочтительнее мысли о том, что Эстральда Вальдес мертва. Он вспомнил ее такой, какой видел в последний раз в то утро, — как она шутила, строила планы. Как сидела рядом с ним в кабинке. Он ощущал ее запах, вспоминал, какой увидел ее при первой встрече, — дерзкой, красивой, говорившей на ломаном английском. Он вовсе не хотел видеть ее мертвой.

Ровно за четыре минуты до того, как Билл Хэнраган вошел в квартиру Эстральды Вальдес на шестом этаже, Жюль Ван Бибер лежал пьяный в нескольких метрах от ее тела и, похоже, спал. Он знал, что кто-то дал ему выпить, а потом привел на это место. Этот кто-то не считался с нуждами Жюля Ван Бибера. Жюль поднялся, не понимая, где находится, прошел в кухню и выпил добрую чуть ли не половину бутылки шотландского виски, которую нашел на полу. Затем он проковылял через гостиную на балкон Эстральды, сжимая в руке маленькую голубую настольную лампу, которую он предполагал взять с собой, когда будет уходить. Вечерний воздух и ветерок с озера приманили Жюля к перилам балкона.

Он перегнулся через перила и упал почти в тот самый момент, когда Хэнраган вошел в дверь. Жюль трижды перевернулся в воздухе, пока летел вниз, шнур настольной лампы несся за ним, как хвост воздушного змея. Он приземлился на кучу мешков, набитых травой.

Зеленые пластиковые мешки, блестевшие в лунном свете, смягчили удар, они же накрыли Жюля, как одеялом. Он посмотрел на звезды в августовском небе над озером Мичиган, улыбнулся и отключился.

В тот самый момент, когда Хэнраган вошел в квартиру Эстральды, а Жюль Ван Бибер свалился с балкона, менее чем в пяти кварталах оттуда Эрнест Райан, бармен, известный как Ирландец Эрни, упал с двух ступенек после того, как запер свой кабачок на Кларк-стрит. Хотя Ирландец Эрни был трезв, как стеклышко, он ударился головой о тротуар и умер. Бог иногда делает странный выбор.

Жюль, прижимавший лампу к груди как защищающего его игрушечного медвежонка, спал, несмотря на завывание полицейских сирен, возню телевизионщиков и шум от любопытных прохожих. Ему снилась батарея бутылок с содержимым янтарного цвета, какой-то сердитый мужчина, мягкая кровать, красивая женщина, говорившая с ним на незнакомом языке. Он видел эту женщину, лежавшую перед ним обнаженной, физически ощущал, как идет к двери, кожу ласкает ночной ветерок, с берега доносится вонь дохлой рыбы — и он летит.