Ирина Лобусова - Ветчина бедняков

Она опустилась на колени и порывисто обняла мальчика.

— У тебя очень хорошая мама. И ты, конечно же, будешь ее защищать.

Воспоминания подступали к ее памяти, как неумолимые судьи. Воспоминания, разрывающие душу и мозг. Бедные, они поджимали под себя ноги, как маленькие черепашки, чтобы она не увидела рванных колготок… как боялись есть… Как принимая тарелку с едой, со щедрыми порциями жареной картошки и двумя котлетами, их лица вытянулись, а мальчик спросил:

— Это все нам? Столько еды?

— Конечно! — удивилась она, — вы не любите котлеты? Они из мяса.

— Мы не знаем, — тихонько сказала девочка, — мама всегда дает нам одну котлету на двоих, и сделана она из хлеба, только он почему-то жидкий и совсем не вкусный….

Перед тем, как убирать посуду со стола и накрывать стол к чаю, она вдруг увидела, как девочка схватила котлету и опустила ее в карман.

— Что ты делаешь?

Девочка сжалась, как будто она собиралась ее ударить, и вместо ответа стала сильно дрожать. Вместо нее ответил брат:

— она хочет съесть ее перед сном. Она боится, что вы ее выбросите и завтра уже не дадите. Вы не сердитесь. Просто она голодная, хоть я и отдал ей в поезде свой бублик.

— Мама дала вам бублики?

— Нет. Их купила на вокзале какая-то тетенька. Пожалела и купила два бублика, и еще дала десять копеек… — мальчик с гордостью показал ладонь.

У нее на глазах выступили слезы, и, чтобы их смахнуть, отвернулась к холодильнику. Потом повернулась к детям:

— Послушайте… эти котлеты ваши. И вы можете их съесть, когда захотите. Вы только скажите мне — и я дам вам сколько хотите котлет, хорошо?

— Правда, дадите? — девочка впервые подала голос.

— Правда. Обещаю.

Они старательно держали чашки обеими руками, пытаясь ничего не пролить. Вдруг она заметила, что металлическая коробка из — под польского печенья полна до верху, как было, когда она ее открыла. Это было очень вкусное, сочное печенье с хрустящей корочкой из глазури и нежным кремом, сделанное в виде маленьких игрушек. Ее сын обожал такое печенье, и по мере возможности она старалась его покупать. Но сейчас оно было на месте полностью — дети его не брали. Она расстроилась — неужели они его не любят?

— Почему вы не берете печенье?

— Какое печенье? — сказал мальчик.

— А вот это, перед вами! В коробке.

— Это же игрушки, — укоризненно глядя на нее, сказала девочка, — и они очень красивые. Игрушки нельзя есть.

Она растерялась. Дети никогда не видели в глаза такого лакомства! Господи… Захватив несколько штук, она дала брату и сестре.

— А вы попробуйте! Это волшебные игрушки! Их можно есть. Их специально для вас принес добрый волшебник.

— Волшебников не существует, — строго сказал мальчик. А девочка добавила:

— Мама всегда говорит, что любые сказки — полный бред!

— Точно, — она усмехнулась, — ну, этот волшебник совсем не из сказки! Просто он живет в воздушном замке по соседству и иногда залетает ко мне в гости. И угощает таким печеньем.

Дети все еще смотрели недоверчиво. Но наконец осмелели. Сначала мальчик, потом — его сестра откусили по куску… Их лица прояснились:

— Вкусно! — девочка улыбнулась. Это была первая улыбка ребенка в ее доме. Она поздравила себя с ней, как с огромной победой. Потом подвинула к ним всю коробку:

— Раз вкусно, значит, это все вам! А когда вы все съедите, волшебник еще принесет!

Костя (ее сын) был рад приезду двух Стасиков. Он окрестил их — два Стасика, и радовался, как взрослый человек.

— Мама, они смотрят на меня такими большими глазами! И так радуются! Представляешь, они никогда не видели компьютера! Здорово, что они к нам приехали! Это так замечательно, что у меня есть теперь маленькие брат и сестра!

Он тоже был маленьким, а потому не требовал от нее серьезного разговора. Не требовал объяснить сложных взаимоотношений с сестрой. Не спрашивал, почему Стасики никогда не появлялись в их доме раньше. Он принимал радость жизни как должное, искренне радовался каждому дню, ведь этот дар подвластен лишь детям. Она улыбалась, глядя на его лицо. Малыши напоминали два маленьких светлых солнышка. Осмелев и освоившись, они стали такими, как были на самом деле — веселыми и смешными, жизнерадостными и подвижными, любопытными и рассуждающими, то есть обычными детьми. Их звонкие голоса наполняли дом радостным шумом, а смех звучал, как серебряный колокольчик, и оттого казалось, что в их доме теперь светит не одно солнце, а целых два.

В тот первый день она хотела покупать их перед сном. Но Стасик отказался: