Ирина Лобусова - Ветчина бедняков

Ей повезло. В тот день в больнице дежурила ее однокурсница, с которой они учились в одной группе и поддерживали дружеские отношения. Та мгновенно оценила ситуацию и вдвоем они покатили мальчика в реанимацию. Она начала правильное лечение и через несколько часов ребенок был спасен. Опасность миновала. Мама мальчика по — прежнему рыдала, но только теперь — от счастья, и все пыталась поцеловать ей руки. Когда состояние ребенка стабилизировалось полностью, она, счастливая и окрыленная (все-таки эту жизнь она спала, ни смотря ни на что!) вернулась домой. И радость ее не могло умалить даже знание о том, что в этот раз она точно будет уволена. Ну и что, если ее уволят? Все равно невозможно работать в таких условиях! В таких условиях не сможет работать ни один нормальный и уважающий себя профессионал! Но все равно — в глубине таилась мысль: а вдруг ничего страшного, а вдруг Грабовский еще не уволит и поймет, что она права, и все будет хорошо, и условия ее работы улучшатся, вместо того, чтобы ухудшиться… Но утром ее вызвали по телефону в офис и Грабовский ее уволил. При чем уволил в грубой, хамской форме и даже не выплатил положенных денег, попросту зло украв ее зарплату. Для него это были гроши, а она так нуждалась в них! От несправедливости она почти заболела, а, вернувшись домой, проплакала весь день. Кости утешал, как мог. Он был рад — ему не нравилось, что из-за постоянных конфликтов с начальством она вечно ходила издерганная. От утешал ее тем, что в районной поликлинике хотя бы не будет ночных дежурств. Она плакала и соглашалась. На этом фоне для нее померкло исчезновение Стасиков. Когда она пришла в себя, с момента их пропажи прошло больше семи дней.

В тот день, когда Костик спросил о том, приедут ли Стасики на каникулы, подруга вернулась к ней еще раз, вечером, и застала ее плачущей на диване. Застать ее плачущей было так странно, что подруга растерялась. Они никогда не плакала, ни в какой ситуации (а тяжелые моменты бывали в ее жизни не раз), и в глубине сердца подруга вообще сомневалась, что она умеет плакать. Но в этот раз — она сидела на диване, закрыв руками лицо, одна в темной и пустой комнате, и раскачивалась из стороны в сторону, пропуская пряди волос сквозь скрюченные пальцы. Перепугавшись, подруга включила свет (хотя с порога была предупреждена Костиком, что мама в таком состоянии, что ее лучше не трогать):

— Вика, что с тобой? Что с тобой происходит?!

— Я виновата… — в ее голосе звучали судорожные рыдания, — О Господи, как же я виновата…

— В чем? — подруга рухнула рядом с ней на диван, — в чем ты виновата?

— Я спасаю чужих людей…. Я так сильно переживаю за чужих людей, а своих не спасла…. Я ведь знала, Господи, я видела и все знала… Я знала, что она плохо с ними обращается, заставляет голодать, бьет, видела, что дети ей не нужны, что она просто мечтает вышвырнуть их на улицу, что считает этих детей своим наказанием или проклятием…. Но я специально закрывала глаза! Я не хотела видеть! — оно оторвала руки от лица и бухнула кулаком о подлокотник дивана, — да я должна была потратить часть своих денег и забрать этих детей к себе! Поехать и забрать к себе! Оформить опекунство или что там еще делают…. Или просто забрать, без оформления всех этих бумаг! Я же видела, что им плохо! Но я эгоистка, гнусная тварь…. Меня ужасала сама мысль, что я возьму ее детей…. Я пыталась ненавидеть детей так же, как ненавижу ее, и думала, что поступаю правильно! А теперь…. Дети не могут быть виноваты. Господи, да я готова себя за это убить! Это я, я одна во всем виновата!

— Прекрати! — подруга крепко сжала ее плечи, — прекрати немедленно так себя терзать! Ты ни в чем не виновата! Любой человек поступил бы на твоем месте так!

— Нет, не любой! Я не любой человек! Я всегда считала, что люблю детей, я спасала их, спасала сотнями, а теперь предала двух самых беззащитных и несчастных….

Из ее глаз потоком хлынули слезы, заливая лицо, руки, диван…

— Ты не предала… — снова попыталась подруга.

— Нет, предала! Сегодня я поняла это с отчетливой ясностью! С такой ясностью, что перепугалась сама! Увидев все это, я просто по — настоящему перепугалась! Я должна была забрать у нее детей! Должна была забрать! И если б я их забрала, с ними бы ничего не случилось! Как я могла поверить в то, что из моей сестры получиться хорошая мать?

— Успокойся! Согласись — тогда тебе бы даже не пришло в голову, что такое может случиться! Да никому бы не пришло! И потом, какой бы матерью не были твоя сестра, но ведь она была их матерью, верно? И по — своему она их любила — так же, как дети любили ее.