Стивен Хантер - Точка зеро

Но противозачаточные таблетки обрекли Запад не только извне, ограничив его население; они уничтожили культуру изнутри, разрушив гироскоп цивилизации, то есть баланс между полами. Мужчины и женщины существовали на протяжении этого славного тысячедвухсотлетнего отрезка времени в блистательном равновесии: мужчины добывали и защищали, женщины кормили и воспитывали. Эта система крайне эффективна, хотя и жестока. Результатом ее стали сменяющие друг друга поколения смелых, умных, закаленных бойцов, движимых унаследованным от отцов чувством долга, но смягченным материнским милосердием. Они ничего не боялись, преданные чему-то большему, объединенные общей судьбой. Мужчины выполняли свое дело, женщины выполняли свое. И вместе они строили то, что называется цивилизацией. Во всех областях, от науки, промышленности и военного дела до эстетики, искусства и медицины западная мысль и культура доминировали в мире. Это было нечто выдающееся, и даже сейчас кажется абсурдным, что мы растеряли все это за одно-единственное поколение.

После 1960 года костяшки домино стали быстро падать одна за другой. Как только появилась возможность контролировать размеры семьи, она сразу съежилась; женщина вернулась на работу. Вскоре — поверьте, я вовсе не утверждаю, что они «глупые» или в чем-то «ущербнее», — они стали зарабатывать столько же, сколько мужчины, и даже больше. Что в конечном счете опрокинуло и уничтожило всю концепцию мужского авторитета. Параллельно с этим, поскольку семьи стали меньше, в каждого из 2,4 ребенка стало вкладываться больше, поэтому смерть одного из них превращалась в невыносимую эмоциональную катастрофу. Солдаты больше не могли погибать сотнями, не говоря уж про тысячи. Без защитников мы обречены.

Таким образом, у серьезно мыслящего человека остается только один вопрос: после того как Запад падет, какая система правления подойдет лучше большинству населения земного шара?

Раз Запад больше не может себя защищать, нужно обратить внимание на Восток. Ответом на вопрос «что дальше?» может стать только исламская теократия. Она одна обладает необходимой жесткостью, чтобы обуздать феминизм, погубивший Запад. В своем чистом виде ислам — это просто мужская сила, без сомнений, колебаний, состраданий и самоанализа. Лишь одна эта сила способна нас спасти.

Вы скажете: ислам — это покорность, он становится варварским в священной войне против неверных. Совершенно справедливо.

Но как только ислам добьется мирового господства и устранит своих врагов, все это изменится. И вот что на самом деле ждет нас впереди: гегемония ислама на земле, основанная на мужском начале, — самодисциплина, вера, послушание и долг. Вот система правления, которая лучше всего подойдет большинству людей и сделает большинство людей счастливыми.

Интеллектуалы и насмешники никогда не будут довольны; ислам мудро расправится с ними. В любом обществе наносимый ими вред непропорционально велик, поэтому их следует беспощадно уничтожить. Вот та система, которая в конечном счете позволит осуществить мечту о рае экономического и духовного равенства, где государственные институты отомрут и каждый будет отдавать по своим способностям и получать по своим потребностям.

Путь ислама — единственный предначертанный судьбой, и я совершил свое деяние, чтобы убедить Запад в тщетности сопротивления, в необходимости немедленно прекратить свои захватнические действия на мусульманских землях и начать готовиться к пришествию Всемирного халифата.

Аллах акбар, Бог велик!

Центральное управление ФБР,

кабинет директора ФБР,

здание имени Гувера,

Пенсильвания-авеню,

Вашингтон, округ Колумбия,

16.45

Свэггер подался вперед. Его черты стали хищными, волчьими, сосредоточенными, тело напряглось, на лице застыла маска воина: он превратился в охотника, ползущего в траве. В снайпера.

— Всего несколько дней назад, — начал Боб, — я завел разговор о проблемах безопасности. Сказал, что все наши ходы известны противнику. Помните? Где-то есть течь. Никак иначе нельзя было объяснить то, что Боджер со своими стрелками постоянно шел за нами по пятам. Крус решил, что утечка каким-то образом происходит через меня. Окада даже не хотела говорить со мной на эту тему, мгновенно заводясь. Мемфис предположил, что для слежки используются спутники. Но потом я умолк. Итак, кто-нибудь спросит у меня, почему я умолк?

— Мистер Свэггер, почему вы умолкли? — после небольшой паузы спросил директор.