Ростислав Самбук - Жаркий июль

- Я же говорил: это клевая чувиха, ноги - во, длинные, и тут кое-что есть. - Он показал, что именно. - Я блондинок вообще уважаю... А это так...

- Блондинка! - оживился директор. - Красивая? Кажется, я догадываюсь... Но это не продавщица, в отделе кредита работает. - Он быстро достал откуда-то папку с личным делом, раскрыл. - Она?

С фотографии смотрела действительно красивая девушка: с высокой прической, большими глазами и точеным носиком. Бросив взгляд на снимок, я понял, что этот пройдоха прав-таки.

- Во-во! - Борино лицо расплылось в сладкой улыбочке. - Я же говорю: кадр - что надо!

- Я тебе дам: кадр! - оборвал его директор. - Это наша Надийка, передовик производства!

- Можно ли с ней поговорить? - спросил я.

- К сожалению... - развел руками директор. - Дочь у нее заболела, звонила, что выдали больничный лист по уходу. Живет недалеко отсюда, на Киквидзе, четыре остановки на троллейбусе.

- Замужем?

- Развелась в прошлом году. Ну-ну! - Он погрозил пальцем Рыбчинскому, потиравшему руки. - У нее такие, как ты, не проходят. Серьезная женщина.

- А я что, рыжий? - обиделся Кошкин Хвост.

- Не рыжий, а немного того... - директор покрутил пальцем у виска. Воспитывать надо.

- Меня? Воспитывать? - вскипел Боря. - Я мастер-радиотехник, а вы...

Их спор мог затянуться, это совсем не устраивало меня, и я попросил адрес Надийки-передовички. Фамилия ее была Андриевская, Надия Федоровна Андриевская - кассир кредитного отдела универмага.

Надия Андриевская оказалась действительно красивой женщиной. Тем более что стояла она сейчас передо мной без всяких, если можно так выразиться, наслоений в виде пудры, помады и туши. Никого не ждала и не собиралась никуда выходить: была причесана небрежно и одета в легкий халатик, который плохо сходился на высокой груди. Смотрела настороженно и немного встревоженно: впрочем, кому приятно, когда тебя застают одетой по-домашнему, и этот незваный гость к тому же еще из уголовного розыска...

Она извинилась, пропустила меня в комнату в конце коридора, а сама исчезла за дверью напротив, где сразу началось какое-то шуршанье и послышался шепот. Видно, объясняла дочке, кто потревожил их, и успокаивала ее.

Комнатка, куда я вошел, была обставлена просто, однако со вкусом. Обычная стандартная мебель, небольшой коврик на полу, дешевые керамические вазы и стеклянная посуда в серванте - все говорило о небольшом, но прочном достатке.

Изысканность комнате придавали два букета цветов. На столе стояли ромашки, а в высокой вазе на полу синие лесные колокольчики. Я подумал, что, наверное, роскошные розы в этой комнате не выглядели бы так кстати, как эти нежные цветочки.

Надия Федоровна не заставила себя долго ждать, она появилась через несколько минут, но успела воспользоваться ими: сменила халат на простое платьице и немного прошлась помадой по губам. Знала, что губы у нее маленькие, и сделала их длиннее, может, на полсантиметра или на сантиметр, но этого вполне хватило.

Андриевская села за стол, оперлась на него локтями и уставилась на меня, ожидая вопросов.

Я еще раз извинился за вынужденный визит, пояснив, что такие посещения приносят и мне мало радости, но, что поделаешь, входят в круг моих обязанностей.

Неся всю эту ахинею, внимательно наблюдал за Надией Федоровной: появление инспектора угрозыска не могло не насторожить или не напугать ее, однако смотрела спокойно и выжидательно, может, правда обладала удивительной выдержкой.

Наконец, достаточно навыкаблучивавшись перед Андриевской, я задал этот важнейший вопрос, ради которого и пришел сюда:

- Около двух недель назад, а точнее семнадцатого июня, вы разговаривали на бульваре возле универмага с лысым мужчиной в голубой тенниске. Кто он?

- Брат моей подруги, - ответила она, не колеблясь.

- Брат подруги?.. - Сердце у меня встрепенулось от услышанного. - Вы знаете его фамилию и адрес?

- Конечно. Они живут с сестрой вместе.

Блокнот был уже у меня в руках. Но все равно запомнил бы на слух и с первого раза.

- Кривой Рог, улица Весенняя, восемь. - Она достала из шкафа конверт, положила на стол. - Видите, привезли от Гали.

Я записал адрес, не в силах сдержать радость. Андриевская заметила это, потому что спросила:

- Что случилось? Такой симпатичный человек...

Мне трудно было согласиться с ее слишком категоричным и преждевременным утверждением, однако я ничем не проявил этого.

- И по какому поводу вы встретились возле универмага? - спросил я.

- Так он же жил у меня, - сказала она просто. - Вот в этой комнате с товарищем. Галя попросила, разве я могла отказать?