Эдгар Бокс: Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

— Мой гонорар… — робко начал я.

Даже одиннадцатилетний бойскаут прекрасно понимает, что такие вопросы следует снимать прежде всего.

— Никаких проблем, — ответила миссис Вииринг деловым тоном. — Составьте мне сегодня вечером записку о том, что вам необходимо для работы, включая, естественно, ваш гонорар. Я удовлетворю все ваши требования.

Последующие несколько замечаний, излагавшие причины ее обращения ко мне и ее намерения, наполнили мою душу восхищением.

— Я пригласила вас по одной простой причине — помочь мне организовать прием и его рекламу. Вы будете находиться здесь в качестве гостя, так что, надеюсь, никто не вздумает задавать вам вопросы. — Я был искренне польщен и уверен, что дело здесь не только в моем габардиновом костюме от братьев Брукс. — Никому не рассказывайте о том, чем занимаетесь. Делайте вид, что вы… писатель, — довольно игриво закончила она.

— Постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Завтра я пройдусь с вами по списку приглашенных. Думаю, с ним все в порядке, но вдруг вам что-то придет в голову. Затем мы с вами обговорим, как лучше всего организовать рекламу. Это очень важно.

Я вовремя сдержался, чтобы не поинтересоваться почему. Но в моем довольно скользком бизнесе это единственный вопрос, которого следует избегать. В своей деятельности агент по рекламе аналогичен адвокату — тот и другой берутся за дело, совершенно не интересуясь, каково оно. Главное, как бы его протолкнуть. Я понял, что рано или поздно миссис Вииринг сама раскроет свои карты. Если же этого не произойдет, учитывая гонорар, который я собирался запросить, это уже не будет иметь особого значения.

— Ну а теперь вы, наверное, хотите подняться к себе в комнату. Обедаем мы в восемь тридцать. — После паузы она добавила: — Можно вас попросить об одной любезности?

— Какой, миссис Вииринг?

— Что бы вы ни увидели и ни услышали, не обращайте внимания… и держите язык за зубами.

Когда она произносила эти слова, ее довольно глупое лицо приобрело торжественно-официальное выражение. В особенности меня встревожило выражение ее глаз. Похоже было, что она чего-то опасалась. Интересно, чего? Я даже подумал, может быть, она несколько с приветом?

— Конечно, я никому ничего не скажу, но…

Она вдруг быстро оглянулась по сторонам, как будто боялась, что нас подслушивают.

— Ну а теперь, пожалуйста, идите. — Жестом она отпустила меня.

В холле раздались шаги. Кто-то шел в нашу сторону. Я уже почти дошел до двери гостиной, как миссис Вииринг вдруг опять обратилась ко мне.

— О, мистер Сарджент, — произнесла она обыденным тоном, — вы не будете возражать, если я вас буду звать Питером?

— Конечно, не буду…

— А вы должны называть меня Розой.

Эти слова прозвучали как приказ.

Затем я вышел в холл, едва не столкнувшись с бледной молодой женщиной, которая что-то пробормотала, но я не разобрал, что именно. Она проскользнула в гостиную, а я стал подниматься по лестнице. Служанка подсказала мне, где находится моя комната.

Я чувствовал себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Я даже подумал: может, лучше забрать свои вещи и укрыться в одной из местных гостиниц, скажем, «Харчевне 1770 года»? Мне не нужна работа, которая не дает возможности отдохнуть, а при складывающихся обстоятельствах отпуск может быть совсем не запланирован. Все-таки миссис Вииринг — странная женщина. Алкоголичка. Как она нервничала, как была встревожена! Но почему?

Только из любопытства я решил остаться. Это была ужасная ошибка.

В восемь часов я спустился вниз. Правда, перед этим я принял хорошую ванну, совершил церемониал одевания, во время которого ознакомился со своей прохладной, но хорошо обставленной комнатой (во всех домах, расположенных среди дюн близ океана, царит один и тот же запах плесени), просмотрел корешки книг на прикроватном столике: Агата Кристи, Марканд, великая герцогиня Мари… Я почему-то подумал, что у всех в Истхэмптоне наверняка одни и те же книги. Может быть, только в Саутхэмптоне добавляют еще Нэнси Митфорд и что-нибудь непристойное. Я решил посвятить себя миссис Кристи, вспомнив при этом о мисс Лиз Безземер и о том, что вряд ли встречусь с ней до субботы.

Все прочие гости кружили по большой комнате, веселой и залитой светом, шторы в которой, в связи с наступлением вечера, были опущены. Внизу собрались все, за исключением нашей хозяйки.

Женщина, с которой я столкнулся раньше, пришла мне на помощь. Стройная, не старше тридцати лет, с симпатичным, но маловыразительным лицом и в сером, несколько старомодном, не в духе двадцатого века, костюме.