Ю Несбё - Красношейка

— Как это «приютит»?

— Мы сможем жить у него. Он живет один. И, как я знаю, у него, в общем-то, нет друзей. У тебя паспорт при себе?

— Что? Я…

У него был вид, будто он с луны свалился, будто он думал, что задремал за книгой об этом оборванце и теперь видит сон.

— Да, он у меня при себе.

— Хорошо. Мы доедем за два дня, места уже заказаны, и еды у нас будет предостаточно.

Он глубоко вдохнул:

— Но почему Париж?

— Это большой город, в нем можно укрыться. Послушай, в машине лежит кое-что из одежды моего отца, так что ты сможешь переодеться в гражданское. Его размер обуви…

— Нет. — Он поднял руку, и ее тихая, но горячая речь прервалась на полуслове. Она, затаив дыхание, вглядывалась в задумчивое лицо. — Нет, — повторил он шепотом. — Это просто глупо.

— Но… — У нее вдруг будто ком подкатил к горлу.

— Лучше поехать в военной форме, — продолжал он. — Молодой человек в гражданском вызовет больше подозрений.

От радости она не могла найти слов и лишь крепче стиснула его руку. Ее сердце стучало так дико и громко, что захотелось на него шикнуть.

— И еще кое-что, — сказал он, тихо спуская ноги с кровати.

— Что?

— Ты меня любишь?

— Да.

— Хорошо, — сказал он и надел куртку.

Харри осмотрелся. Он поглядел на опрятные полочки, где стройными рядами в хронологическом порядке стояли папки. На стены, где висели дипломы и награды за неизменно успешную карьеру. На черно-белую фотографию Курта Мейрика в форме майора Сухопутных войск, приветствующего короля Олафа, — карточка висела над столом, чтобы каждый, кто входит, обратил на нее внимание. Оглядев кабинет, Харри сел и повернулся к двери.

— Э, извините, что заставил ждать, Холе. Не нужно вставать.

Это был Мейрик. Вставать Харри даже и не думал.

— Ну, — сказал Мейрик, усевшись за стол. — Как прошла первая неделя на новом месте?

Мейрик сидел прямо и так старательно скалил свои крупные желтые зубы, словно ему давно не приходилось улыбаться.

— Очень нудно, — ответил Харри.

— Вот оно как? — Мейрик был удивлен. — Неужели все так плохо?

— Ну, кофе у вас тут лучше, чем у нас внизу.

— В смысле, в отделе убийств?

— Прошу прощения, — спохватился Харри. — Никак не привыкну, что теперь «мы» — это СБП.

— Так, так, просто немного терпения. Это касается как первого, так и второго. Не так ли, Холе?

Харри кивнул. Не стоит сражаться с ветряными мельницами. Во всяком случае, в первый месяц на новом посту. Как он и думал, ему достался кабинет в самом конце коридора, так что он почти не видел, чем занимаются другие. Его работа заключалась в том, чтобы читать рапорты из региональных отделений СБП и принимать незамысловатые решения — посылать их дальше по инстанции или нет. А инструкция Мейрика это определяла просто: если это не полный бред, документ нужно передавать дальше. Другими словами, Харри получил должность фильтра. На этой неделе поступило три рапорта. Он пытался читать их как можно медленнее, но все равно невозможно растягивать эту ерунду бесконечно. Один рапорт был из Тронхейма, в нем говорилось о новом подслушивающем оборудовании, с которым никто не умеет обращаться после того, как уволился специалист по прослушке. Харри пропустил его дальше по инстанции. В другом говорилось о немецком предпринимателе в Бергене, с которого официально сняли все подозрения после того, как он реализовал партию карнизов, ради чего, по его утверждениям, и приехал. Харри пропустил дальше и его. Третий рапорт пришел из Восточной Норвегии, из полицейского участка в Шиене. Поступил ряд жалоб от туристов из Сильяна, которые в прошлые выходные слышали выстрелы. Так как охотничий сезон еще не начался, полиция начала расследование и обнаружила в лесу стреляные гильзы неизвестного типа. Гильзы послали на экспертизу в КРИПОС, [30] КРИПОС — Центральное управление уголовной полиции. (Прим. перев.) и там их определили как патронные гильзы для винтовки Мерклина, очень редкого оружия.

Харри пустил и этот рапорт дальше по инстанции, но сначала снял копию для себя.

— Но поговорить-то я собирался об одной листовке, которая попала к нам в руки, — продолжал между тем Мейрик. — Неонацисты планируют устроить погром в мечетях здесь, в Осло, на семнадцатое мая. [31] 17 мая — День Конституции Норвегии, главный праздник в стране, традиционным элементом которого является детская процессия под окнами Королевского дворца. (Прим. перев.) В этом году на семнадцатое мая выпадает какой-то там мусульманский праздник, и некоторые родители-иммигранты не пускают детей на детскую процессию, потому что им надо идти в мечеть.