Давид Сурдо - Тайный дневник да Винчи

Леонардо слушал повествование с таким видом, словно ему явилась Мадонна. Его разум отказывался верить, но сердце подсказывало: все сказанное — правда, от первого до последнего слова. Леонардо польстило, что друг посчитал честью соперничество с ним. Ведь Боттичелли упомянул вначале, как гордился, когда орден сделал выбор в его пользу, отвергнув кандидатуру да Винчи, вменив ему в вину избыточную рассудительность. К тому же Леонардо увлекла история самого ордена, поскольку его взгляд всегда устремлялся в грядущее, он пытался предвосхитить будущее. Маэстро понял также, что вынуждало друга поддерживать Савонаролу: необходимость защитить династию. Ни одно событие, даже самое незначительное, не происходило случайно, все подчинялось определенному замыслу. Но теперь дела обстояли из рук вон плохо. Леонардо не мог отказать другу в помощи, о которой тот просил. Убедившись в праведности цели предприятия, он испытывал готовность использовать все возможное для ее достижения. Пожалуй, опасность для него представлял лишь Чезаре, человек злонамеренный, но дальновидный. Едва ли от Борджиа ускользнет тот факт, что Леонардо, проектировавший крепостные укрепления, дружил с Боттичелли. Концы с концами легко мог увязать даже человек средних способностей, а о молодом Борджиа и говорить нечего. Умом он не уступал самым одаренным людям своего времени. Тем не менее сколько бы Чезаре ни изворачивался, он балансировал на краю пропасти. Смерть отца лишила его значительной части поддержки и влияния. И если вырвать у него из рук наследников рода, можно сказать, он конченый человек.

Как раскаивался Леонардо: ведь год назад он изготовил копию Синдона для Борджиа… Тогда он проявил слабость и трусость, как ныне Боттичелли, и потому очень хорошо понимал друга. Однако он все же испытывал потребность уточнить кое-что, стремясь развеять последние сомнения.

— Только один вопрос, дружище Сандро. На чем основана твоя уверенность, будто род Христа действительно существует и это не миф, передаваемый из поколения в поколение на протяжении столетий, как многие другие? Не является ли он очередной легендой, лишенной всякого основания?

Леонардо выразился жестко, вовсе не желая уязвить друга. Он лишь хотел побудить Сандро к полной откровенности: пусть расскажет все начистоту или признает шаткость своих доводов. Помогать ему Леонардо возьмется в любом случае, так как если Чезаре верил в подлинность рода, тогда два юных создания, из плоти и крови, ни в чем не повинные, подвергались смертельной опасности.

— Ах, Леонардо, Леонардо, неужели ты не понял очевидного? И меня одолевали подобные сомнения, когда орден впервые обратился ко мне. Сначала мне хватило веры вступить в их тайное сообщество. Затем, возвысившись, я получил доступ к документам. Сначала я не обладал ключом для их расшифровки и узнавал содержание только со слов Великого магистра. Нас было двенадцать посвященных, пользовавшихся такой привилегией. Но потом я стал одним из трех верховных магистров, вошел в круг избранных, посвященных во все тайны, и смог сам прочитать бесценные записи, подкрепив свою веру доказательствами. Ты увидишь секретные документы, и я открою тебе ключ. Теперь я Великий магистр ордена. А два моих ближайших помощника приняли смерть от руки Чезаре.

— Я поддержу тебя во всем. Мы восстановим твой орден или преобразуем его, если возникнет надобность. Я помогу тебе спасти несчастных детей…

— Благодарю. О, благодарю, мой верный друг. Увидев документы, — перебил его Сандро, воздев к небу правую руку, — увидев их собственными глазами… Но не будем сейчас продолжать бессмысленный разговор, он ничего не решает. У нас есть более насущные и неотложные дела, и о них нам следует подумать прежде всего. Нам нужно встретиться с Мартином Фернандесом де Архона, испанским капитаном, призванным возглавить отряд воинов в нашем рискованном предприятии. Может, еще не все потеряно…

Париж, 2004 год

Каталина достала из кармана помятый лист бумаги и еще раз проверила адрес. Она испытывала легкую растерянность, стоя на тротуаре и оглядываясь по сторонам. Было прохладно, даже слишком для начала лета, и намного холоднее, чем в Мадриде, откуда она прямым рейсом прилетела сегодня утром в Париж. Над головой рассеянные облака собирались в плотную тучу, наливаясь свинцовым цветом. Совсем скоро дождь прольется на выдающиеся памятники архитектуры, окружавшие ее со всех сторон, и промокшие дорогие туфли нанесут грязи на мраморные полы роскошных вестибюлей. Пострадает и пол того здания, которое разыскивала Каталина. На его дверях полированная дощечка гласила: «Д’Аллен и Монтье. Адвокаты».