Марина Серова - Принцип неверности

— Садись, — коротко бросила я Олегу. Дважды мне повторять не пришлось. Через секунду он уже удобно устроился рядом со мной. — Куда ехать? И кстати, куда твой Стас делся?

— Я его на такси отправил. Зачем зря мучить человека, если репортаж все равно не получится? А ехать нам придется за вокзал. Улица Сортировочная, дом сорок три, квартира шесть. Думаю, Погорельцов не собирался кидать Галушко. Они действительно собирались встретиться на вокзале, потом отсидеться в этой квартире. А когда все утихнет, спокойно уехать. Галушко вспомнил одну интересную подробность. Погорельцов сильно нервничал перед этой поездкой и постоянно твердил о хорошем куше, после которого надо уходить на дно.

— И что здесь интересного? — рассеянно спросила я, только для того, чтобы поддержать разговор.

— У меня имеется подозрение, что Погорельцов решил кинуть оптовика, — заявил Котехов и торжествующе посмотрел на меня.

При этом заявлении у меня мелькнула какая-то смутная догадка, но именно мелькнула — и тут же пропала.

— Ерунда это все, — сказала я. — Погорельцов, безусловно, профессиональный кидала, но с головой он все-таки дружит. Думаешь, он не знает, чем может закончиться для него подобная афера? Для этого надо быть абсолютно безбашенным.

— Женька, вспомни, что говорил про Погорельцова Галушко. Что он просто не способен жить без того, чтобы не кинуть кого-нибудь. И потом, в последние годы он сделался очень жадным. А при таком сочетании отрицательных качеств от человека можно ожидать чего угодно.

— Знаешь, Котехов, иногда у тебя возникают совершенно дикие идеи, — серьезно ответила я ему. — Ты что? Не знаешь, что в наркобизнесе за подобные кидаловы отрезают уши, язык и нос, причем вместе с головой?

— Хорошо, выдвигай свою версию, — предложил он, откидываясь на сиденье.

— Да нет у меня никакой версии. Вообще ничего не могу придумать, голова совсем пустая.

— Тогда помолчи, — удовлетворенно заявил этот надутый индюк. — Гения обидеть может каждый!

— Лучше сам заткнись, — огрызнулась я. — У меня от вас всех уже голова болит!

Олег презрительно хмыкнул и действительно молчал всю оставшуюся дорогу.

Улица Сортировочная оказалась узкой, грязной и темной. К тому же в последний раз ее ремонтировали, судя по ее состоянию, еще до революции 1905 года. Пришлось мне плестись, как черепаха, рискуя на каждом сантиметре лишиться кардана, «фартука», подвесок или еще каких-нибудь запчастей. Застроена Сортировочная была двухэтажными домиками барачного типа.

В подъезде дома номер сорок три отчаянно пахло кошками и чем-то другим, противным до тошноты. Мы осторожно поднялись на второй этаж и с удивлением уставились на дверь квартиры номер шесть. В отличие от остальных обшарпанных, видавших виды филенок, эта дверь была металлической, от известной в Тарасове фирмы «Фрейзер». Мы с Котеховым переглянулись. Видимо, хозяин готовил квартиру исключительно для сдачи внаем. Самое удобное место: вокзал рядом, район глухой, наверняка все друг друга знают. Спать ложатся с петухами, с ними же и встают. Короче говоря, если ты хочешь спрятаться от кого-то и отсидеться, то лучшего места не найти.

Я надавила на кнопку звонка, ни на что особо не рассчитывая. За дверью мелодично запели птички. Потом наступила тишина. Я надавила еще раз — результат тот же. Котехов машинально хлопнул рукой по дверной ручке, и… дверь бесшумно подалась на нас. Мы опять переглянулись. Прямо как в кино!

— Войдем? — одними губами спросила я.

Олег молча кивнул и первым шагнул в квартиру.

Это была вполне уютная однокомнатная квартирка, с маленькой кухней, с совмещенным санузлом. Правда, обставлена она была более чем скромно. Но все это я разглядела уже потом. Стоя на пороге, я уткнулась носом в широкую спину Котехова, который замер, не сделав и трех шагов по прихожей. Высунувшись из-под его локтя, я увидела то, что, собственно, и ожидала. Из комнаты торчали ноги, и, судя по позе, это были ноги мертвеца.

— Спокойно, Женя, — прошептал Котехов. — Похоже, я был прав. Погорельцов решил кинуть оптовика, но его вычислили и наказали!

— А ты уверен, что это Погорельцов?

— А мы сейчас посмотрим, — заявил Олег и решительно шагнул вперед. Через минуту он обернулся и с удовлетворением подтвердил: — Погорельцов! Собственной персоной.

Я последовала его примеру и прошла в комнату. На пороге действительно лежал Владимир Погорельцов. Неподвижный взгляд его мертвых глаз был устремлен в потолок. Под его головой растеклось большое темное пятно, на лбу тоже было пятно — величиной со старую двухкопеечную монету. По всей комнате был рассыпан какой-то белый порошок. Стараясь не оставлять следов, я обошла труп продюсера и огляделась. Котехов в это время прикоснулся к его шее, потом потрогал руку покойника.