Сан-Антонио: Причёсывая жирафу

Пара совершенно отупела при виде меня.

- Что случилось? - спросил Барнаби, срочно сунув руку в ширинку своих пижамных брюк, чтобы навести немного порядка в месте, по сравнению с которым леса Амазонки похожи на лужайки Гайд Парка.

- А то, что вы достаточно поиграли, Барнаби, - ответил я. - Теперь с этим покончено и тебе нужно все выложить, дружок.

Он немедленно взорвался.

- Что я должен выкладывать?! Что ты тут такое рассказываешь, мошка?

Я дважды рванул его к себе, он закачался, опрокинулся на свою толстую Лолиту, и оба они оказались на ковре с задранными кверху ногами.

Зрелище было забавное. Беру и я успели отдать себе отчет, насколько оно было прекрасно, грандиозно, великолепно. Мы аплодировали.

Обозленный Барнаби вскочил, чтобы наброситься на меня.

- Ах ты, выродок! - завопил он. - Бродяга! Прощелыга! И ты посмел... Ты посмел!

Чтобы его сразу утихомирить, я достал из заднего кармана штанов платиновый кларнет.

- Хочешь, чтобы я сыграл тебе небольшую арию на этом платиновом инструменте?

Он замолчал, замер, перестал дышать, думать, настаивать.

- Но ведь это твой инструмент! - воскликнула Лолита, которая еще не пришла в себя после происшествия с Мугуэт в ночной коробке.

Лед, попавший за вырез платья, вызвал у нее насморк, и теперь она говорила в нос.

Барнаби стремительно закачал головой.

- Кажется так, - произнес он.

- Ты видишь, толстый свин, - продолжал я, - твоя торговля обнаружена. Тебе мало было торговли наркотиками, так ты еще пристроился к драгоценным металлам! Мне кажется, что ты будешь вынужден заплатить за это. И дорого заплатить!

Он побледнел.

- Я дам вам, сколько вы захотите, - нерешительно пролепетал он.

- Я - флик, - сказал я. - И булимик - тоже. Нас поместили в твой бордель, чтобы наблюдать за ним.

Барнаби начал подозрительно двигать руку в направлении ящика комода.

- Не двигайся, или я тебя съем! - угрожающе проговорил Беру.

Испуганный Барнаби остался недвижим, как литр арахисового масла, забытый на морозе Поль-Эмиль-Коктором.

- Послушайте, - прошептал Барнаби, - я клянусь вам жизнью Лолиты, что тут какое-то недоразумение. Я не торговал наркотиками. О! Совсем нет!

- Значит, ты делаешь инструменты из платины и золота только потому, что ты меломан?

Бедный Зебра засопел и оторвал кусок чего-то под штанами пижамы. Он с грустью посмотрел на это. Я не знаю, что это такое, но оно было рыжим и в завитушках.

- Послушайте, - сказал он, - эти инструменты - сбережения всей моей жизни.

Я посмотрел на него. Его голос был трогательно убеждающим. Это могло быть правдой: у него очень порядочный вид, у папаши Барнаби. Внезапно, с той неожиданной внешностью, которая составляет часть шарма (другая часть была той причиной, из-за которой ваша жена звонила мне в тот день, когда вы отсутствовали), я снова стал сожалеть о той ссадине, которая краснела в углу его рта.

- Ваши сбережения?

- Да. Мы, люди цирка, неплохо зарабатываем, но не доверяем деньги банку: знаете, разное бывает. Но ведь невозможно таскать крупные суммы с собой. Тогда я нашел такой выход, который позволил хранить мне у себя все свое состояние, не рискуя, что меня могут потрясти. Ты понимаешь, сынок?

Его добрые глаза сенбернара (похожие также и на глаза Беру, это верно) убедительно смотрели на меня.

- Когда ты мне заявил, что легавые... О, простите, - исправился он, я хотел сказать флики, должны будут произвести обыск, я побоялся, как бы они, увидев инструменты, не обнаружили бы, в чем дело. Тогда спрятал их у своего двоюродного брата, у которого есть в городе лавка. - Он вздохнул.

- А каким образом ты это обнаружил?

- Это ведь моя работа полицейского. Знаете, Барнаби, банки гораздо надежнее, чем вы думаете, у них есть бронированные шкафы, в которых ваши драгоценности будут находиться в большей безопасности.

Я бросил кларнет на кровать.

Барнаби быстро оправился от пережитого. Он сразу же схватил меня за отвороты пиджака.

- Вы говорите, что вы из полиции. Я хочу видеть доказательства.

- Нет ничего проще, - ответил я, - поднося руку к карману, чтобы вынуть оттуда удостоверение.

Проклятье! Его у меня не было! Оно исчезло!

Я решил, что потерял его во время ночных драк.

- Беру, - обратился я к нему, - я потерял свое удостоверение. Будь добр, покажи папаше Барнаби свое.

Его Благородие поднес руку к карману и не замедлил сделать такую же гримасу, что и я.

- Я тоже потерял его! - проблеял он.

- Тут что-то нечисто, - вмешалась Лолита. - Будь осторожен, дорогой, они хотят тебя надуть.