Лесли Чартерис - Покер - не для простофиль

Как это ни странно, почти час игра шла ровно. Когда Саймон подсчитал прибыль, в ней оказалось всего на каких-то двести долларов больше его стартовой ставки. Мерсер ухитрился сыграть получше. Но в их преимуществе не было ничего сенсационного. Даже волшебные линзы мистера Нэскила не могли оказать воздействия на ход игры, и везение оказалось чуть-чуть на стороне Йоринга и Килгарри.

«Святой» вел ровную, наступательную игру, терпеливо ожидая перелома. Нервы его были в полном порядке, и он часто одаривал своих соперников улыбкой, свидетельствовавшей об огромном наслаждении, которое он получает от игры. Но внутренне он был собран, словно пантера, готовящаяся к прыжку.

Наконец Килгарри предложил Мерсеру поднять третью ставку и проиграл небольшой банк на три девятки. Мерсер сделал недовольную гримасу, отбросив в сторону пригоршню фишек.

— Черт возьми, ну что это за игра? — вдруг запротестовал он. — Мы обычно так не играем. Нужно вдохнуть в игру настоящую жизнь.

— Да, — согласился с ним Саймон, — уж больно медленно она идет. Может, повысим ставку?

— Сто долларов, — резко предложил Мерсер.

Саймон глубоко затянулся сигареткой.

— Меня устраивает.

Йоринг дрожащей рукой теребил нижнюю губу.

— Я, право, не знаю, старик…

— О’кей. — Килгарри вытащил фишки по пятьдесят долларов, но было видно, что сделал он это весьма неохотно. — Играю на сто. Надеюсь, когда Йоринг купит себе новые очки, мы вновь сразимся, и игра пойдет лучше.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — любезно ответил «Святой». У него на руках были две пары. Он взял еще одну карту и остался все равно с двумя парами. Килгарри с тремя королями не брал прикуп. Мерсер взял еще три карты к своей паре, но ему это не помогло. Йоринг взял две, и лицо его озарилось довольной улыбкой.

— Сто, — нервно сказал он.

Мерсер, поколебавшись, бросил карты.

— Плюс две сотни, — резко произнес Килгарри.

— И еще пять, — добавил «Святой».

Йоринг посмотрел на них мутным взглядом и, тяжело вздохнув, взял прикуп.

— Поосторожней! — предупредил его Килгарри.

Вдруг Йоринг издал звук, похожий на слабый стон.

— Принеси-ка еще стаканчик, Эдди, — попросил он, взял вторую колоду и начал неловко ее тасовать. Его пальцы, похожие на сосиски, плотно прилегали друг к другу.

Килгарри подтолкнул «Святого».

— Нервы сдают. Видишь, что происходит, когда наступает старость.

— Чья старость? — жалобно возразил Йоринг. — Разница-то всего три года…

— Может быть, но ты пользуешься устаревшими идеями, — грубо прервал его Килгарри. — Тебе не удалось побить ни его, ни меня.

— Но вы никогда не носили очки.

— А кто сказал, что для игры в покер обязательно нужны очки? Значит, не всегда выигрывают только карты?

Килгарри улыбался, но, когда он смотрел на Йоринга и разговаривал с ним, глаза его метали молнии. Йоринг старался избегать его взгляда и косился на карты, которые сдал себе. Там были бубновые шестерка, семерка, восьмерка и девятка, а также пиковая дама. У Саймона оказалось вновь две пары, но вместе с прикупом он собрал фулл — три и пару. Он заметил, как Йоринг сбросил даму пик, и вновь ощутил внутри приятное чувство своего всемогущества, когда увидел лежащую сверху колоды карту — это была червовая десятка.

Йоринг взял карту, неловко загнул ее край, чтобы незаметно определить, что ему выпало. Какую-то секунду он сидел совершенно неподвижно, работали только желваки. Затем с ним произошла разительная перемена. Он резко шлепнул картами об стол, вскочил на ноги и начал лихорадочно отсчитывать стодолларовые фишки.

Мерсер, сидя с сиротливой парой семерок, бездумно блефовал в течение двух розыгрышей, покуда не бросил карты в ответ на толчок ноги «Святого» под столом.

На кону стояло пять тысяч долларов, когда Килгарри нерешительно пожал плечами и взял прикуп.

«Святой» отсчитал две кучки фишек и подвинул их к центру стола.

— Еще две сотни, — сказал он.

Йоринг, пребывая в большой нерешительности, внимательно смотрел на него. Наконец дрожащей рукой он тоже подвинул две кучки фишек.

— Вот вам две тысячи, — посчитав оставшиеся фишки, бросил их небрежно в общую кучу и добавил: — И еще двадцать девять сотен.

У Саймона оставалось двенадцать сотен в фишках. Он пододвинул их к середине стола, открыл бумажник, извлек оттуда новенькие купюры и бросил на кон.

— Ставлю на три тысячи больше, знай наших!

У Мерсера на секунду прервалось дыхание, и он в изумлении прошептал: «Боже!»