Майкл Коннелли - Пятый свидетель

— Я попробую.

— Не пробуйте, Лайза, а сделайте это. Ведь речь идет о вашей жизни.

— Хорошо-хорошо.

— Во время вашего разговора он хоть как-нибудь намекнул, где находится молоток?

— Не прямо. Сказал только: «Помнишь, когда я занимался изыманием, я всегда держал его в машине?» Когда он работал в дилерской конторе, ему иногда приходилось изымать машины за неплатеж. Они там по очереди выполняли эту обязанность. Думаю, он возил молоток с собой для самообороны или на тот случай, если нужно было взломать замок или еще для чего-нибудь.

— Значит, он дал понять, что молоток из вашего комплекта инструментов находится у него в машине?

— Вроде того. В «бимере». Но эту машину забрали после того, как он бросил ее и исчез.

Я кивнул. Нужно озадачить этим Циско, пусть попробует узнать, нашли ли молоток в багажнике «БМВ», брошенного Джеффом Треммелом.

— Хорошо, Лайза. А какие у Джеффа были друзья? Здесь, в городе.

— Не знаю. У него были друзья в фирме, где он работал, но он никогда не приводил их домой. У нас в общем-то не было друзей.

— Вы знаете имена кого-нибудь из этих людей?

— Да нет вроде бы.

— Лайза, вы мне совершенно не помогаете.

— Простите. Не могу вспомнить. Мне не нравились его друзья. И я не подпускала их к дому.

Я покачал головой и подумал о себе. А у меня есть друзья вне работы? Могла бы Мэгги ответить на такой же вопрос, если бы ее спросили обо мне?

— Ладно, Лайза, пока достаточно. Я хочу, чтобы вы подумали о завтрашнем дне. Вспомните, о чем мы говорили. Как вы должны вести себя и реагировать на происходящее в присутствии присяжных. От этого многое будет зависеть.

— Я знаю. Я готова.

Это хорошо, подумал я. Хотел бы я сказать то же самое о себе.

Желая, видимо, отчасти возместить потерянную пятницу, судья Перри ограничил регламент вступительных речей получасом. Решение было объявлено, несмотря на то что и обвинитель, и защитник все выходные якобы работали над своими текстами, рассчитанными на час каждый. На самом деле такое решение было мне на руку. Я сомневался, что смогу заполнить и десять минут. Чем больше говорит защитник, тем больше мишеней для обстрела в заключительной речи дает он обвинителю. Меньшее всегда оборачивается прибытком, когда речь идет о защите. Тем не менее о таком судейском капризе стоило подумать. Это было явное послание. Судья давал понять нам, всего лишь адвокатам, что в этом зале и на этом процессе хозяин — он. А мы — лишь посетители.

Фриман выступала первой, а я, согласно своей обычной практике, слушая обвинителя, не сводил глаз с присяжных. При этом слушал я очень внимательно, чтобы быть готовым в любой момент заявить протест, но не смотрел на нее. Мне важнее было по глазам понять, как воспримут Фриман присяжные. Я хотел знать, оправдаются ли мои интуитивные ожидания на их счет.

Фриман говорила свободно и красноречиво. Никаких театральных эффектов, никакого хвастовства. Это была речь человека, твердо нацеленного на приз.

— Всех нас привела сюда сегодня одна причина, — говорила она, с уверенным видом стоя лицом к присяжным посреди свободной площадки-колодца перед судейской скамьей. — Эта причина — человеческий гнев. Гнев, который накопился в душе из-за сокрушительных неудач и предательств и который вырвался наружу.

Разумеется, большую часть времени она потратила на то, чтобы остеречь присяжных от, как она выразилась, дымовой завесы и игры зеркал, к которым будет прибегать защита. Не сомневаясь в надежности своего дела, она решила сосредоточиться на том, чтобы подорвать мое.

— Защита будет пытаться навязать вам свой набор доказательств: тайные заговоры и высокая драма. Однако при всей своей чудовищности это убийство — простое. Не позволяйте увести себя в сторону. Внимательно наблюдайте. Внимательно слушайте. Старайтесь убедиться, что все сказанное здесь сегодня будет подтверждено в ходе процесса доказательствами. Надежными доказательствами. Это было хорошо спланированное преступление. Убийца знала распорядок дня Митчелла Бондуранта. Убийца подстерегла Митчелла Бондуранта. Убийца сидела в засаде и молниеносно атаковала Митчелла Бондуранта с предельной жестокостью. Эта убийца — Лайза Треммел, и в течение настоящего процесса она предстанет перед лицом правосудия.

Фриман указующим перстом гневно ткнула в сторону моей клиентки. Лайза, как я ее научил, ответила ей немигающим взглядом.

Я сосредоточился на присяжном номер три, который сидел в центре первого ряда. Линдер Ли Ферлонг-младший был моим козырным тузом. Я рассчитывал на него как на «верняка», который по всем вопросам будет голосовать так, как нужно мне. Хотя бы для того, чтобы не дать жюри прийти к единогласному мнению.