Светлана Алешина: Сладкая приманка (сборник)

Постойте, постойте! Но ведь если Григорий Абрамович не скоро придет в себя, не скоро поправится, значит, мне придется официально принять на себя должность командира и его обязанности… Я все не могу привыкнуть к мысли о том, что мне придется руководить группой. Хотя Игорек и Кавээн это наверняка гораздо быстрее меня сообразили. Недаром Игорек со мной так разговаривал сегодня…

«А сама-то ты! — вдруг подумала я. — Сама-то ты с ним как разговаривала? Если бы ты себя со стороны послушала, убедилась бы, что у тебя только командирские интонации и звучали! Хватит от себя самой прятаться. Внутренне ты готова к этой роли. Только боишься сама себе в этом признаться! Скажу тебе даже больше! Ты наверняка хочешь стать командиром… Мне ли тебя не знать! Вспомни, с каким удовлетворением ты покраснела, когда в лесу в критический момент появились Игорь и Кавээн! Что ты тогда поняла? Отчего тебе стало стыдно? Ты поняла, что группа состоит не из тебя одной и что сила командира не в нем самом, а в людях, которыми он руководит? Это была твоя ошибка там, в сгоревшем лесу, и за эту ошибку ты чуть не поплатилась жизнью…»

Признаюсь честно, эти рассуждения были мне приятны. В глубине души я действительно хотела стать командиром группы. Жаль, конечно, что Грэг выбыл из строя, судя по всему, надолго, но, с другой стороны, рано или поздно это должно было случиться… Хорошо еще, что случилось именно так, как случилось, могло быть и хуже… Кузин вполне мог и застрелить его там, в лесу…

Стук в дверь заставил меня отвернуться от окна и сделать шаг к двери.

— Кто там? — спросила я. — Входите!

Конечно, это был Чугунков. Я сразу узнала дядю Костю, или Чугунка, как мы называли его на первых сборах в спецлагере, когда он вел у нас силовые единоборства, школу выживания и тактику преследования на местности…

— Капитан Николаева? — спросил он, и я удивилась — не узнал меня, хотя мы виделись совсем недавно — в Булгакове…

И только мгновение спустя я вспомнила свое теперешнее лицо и даже улыбнулась, — конечно, он не мог меня узнать…

— Так точно, генерал! — ответила я. — Экстремальный психолог второй категории капитан Николаева!

— Привыкайте теперь называть себя командиром ФГС-1! — без тени улыбки сказал генерал.

— Григорий Абрамович! — тут же вскрикнула я. — Что с ним?

— Не беспокойтесь, капитан, — улыбнулся наконец Чугунков. — Он в порядке. Даже в сознание пришел только что… Но к оперативной работе он теперь допущен быть не может…

Увидя, как расширились мои глаза, Чугунков тут же добавил:

— Исключительно по медицинским показаниям… Ему придется все-таки уйти на пенсию, как он ни сопротивлялся… Но скучать мы ему все равно не дадим. Грех такими людьми разбрасываться. Он еще поработает в спасателях, но командиром группы будете теперь вы! Приказ об этом уже подписан. Ваши люди с ним ознакомлены… И передают вам свои поздравления!

— Разрешите доложить? — обратилась я к Чугунку. — Во время операции мне поступила оперативная информация, которую я не смогу вписать ни в один отчет при всем моем желании и уважении к приказам старших по званию…

— Что такое? — заинтересовался Константин Иванович. — Ну-ка докладывайте!

— Источник, который не сможет, к сожалению, продублировать свои показания, без всякого принуждения и провокации с моей стороны, в порядке угрозы сообщил, что ФСБ располагает своим человеком среди высшего руководства МЧС…

— Ты в своем уме, Николаева! — крикнул на меня Чугунков. — Это полный бред!

— Этот человек запугивал меня тем, что каждый мой шаг будет известен в любое время, а ФСБ будет знать о любом моем задании…

— Да это же самая элементарная дезинформация! — нашел наконец для себя выход генерал Чугунков. — Тебя обвели вокруг пальца, словно девочку….

— Никак нет, генерал! — возразила я. — Когда он это говорил, он был уверен, что в живых я не останусь, его дезинформация не имела бы никакого смысла… Он говорил правду…

Чугунков замолчал и задумался…

— Кто этот источник? — спросил он наконец.

— Начальник лагеря, в котором ФСБ намечала провести свою диверсию, Кузин. Он сгорел в лесу рядом с лагерем…

— Как это сгорел? — спросил недоверчиво Чугунков. — Насколько мне известно, от лесного пожара никто из охраны лагеря не пострадал. Двое убиты, это верно, и один пропал без вести, но сгоревших — ни одного…

— Пропавший без вести — это и есть Кузин, — пояснила я. — Только он не без вести пропал. Он на моих глазах провалился в горящий торф… Этой же информацией располагает, судя по всему, полковник ФСБ Краевский…