Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)

Игорек повертел листок в руке и добавил:

— Без подписи. Прямо чертовщина какая-то. Мы же сегодня только про этого самого Федосеева с Ольгой говорили.

— Чертыхаться будешь, когда тебя уволят из спасателей к лысому лешему.

Григорий Абрамович сам был абсолютно лыс, и последние слова прозвучали в его устах довольно забавно. Но никто из нас даже не подумал улыбнуться. Если Грэг начал ругаться, значит, наши дела действительно плохи.

— У вас есть хоть одно дельное предложение?

Григорий Абрамович смотрел на нас сквозь свои очки гневно. И в самом деле как учитель истории на не выучивших домашнее задание школьников.

Игорек скромно помалкивал. Кавээн неожиданно встал и заявил:

— У меня предложение. Такое. Меня отправить в аэропорт. Через полчаса там прибывает борт с гуманитарной помощью. Из Москвы.

Мы с Игорьком не возражали, а Григорий Абрамович только головой кивнул: согласен, мол. Все равно на таких совещаниях от Кавээна толку никакого. Пусть лучше гуманитаркой займется. Это его конек. Никто в Тарасове не умеет лучше Кавээна распределять гуманитарную помощь. И он всегда по-своему ее распределяет, чего бы там ему ни говорили сопровождающие или встречающие. Кавээну все наперед известно. Я знаю некоторых спасателей, наших, тарасовских, причем далеко не рядовых, которые как только увидят Кавээна в аэропорту поджидающим борт с гуманитаркой, так все сразу бросают и бегут подальше от греха. Его место, конечно, сейчас там, это он прав.

— Ты что предлагаешь, Николаева?

Вопрос Грэга вернул меня к действительности, которая заключалась в том, что Игорек сидел красный как рак, а Грэг смотрел на меня в упор и ждал ответа. Судя по всему, Игорек ему уже ответил.

Отвечать мне, собственно говоря, было нечего, ни одной идеи у меня в запасе не было, кроме Ларисы Чайкиной, которую я ему и под расстрелом не сдала бы.

«Будь что будет», — подумала я.

— Я предлагаю дать нашему террористу имя, — сказала я и уже приготовилась к какому-нибудь ядовитому замечанию, ставящему под сомнение мою профессиональную пригодность как психолога.

К моему удивлению, Григорий Абрамович отнесся к моему предложению заинтересованно.

— Хм, предложение Николаевой только на вид глупое, — заявил он. — По-моему, в нем есть смысл. Ты как считаешь, Игорь?

Игорек, по-видимому, получил только что на полную катушку и готов был сейчас с чем угодно согласиться, даже с приказом неделю читать устав спасательской службы вместо детективных романов.

— Я поддерживаю Николаеву, — сказал он. — А то что мы все — «он», «террорист», «псих». Мы скоро друг друга понимать перестанем.

— Ну, вот этого, я думаю, никогда не произойдет, — возразил ему Грэг. — Но смысл в ее предложении, без сомнения, есть.

Он посмотрел на нас с Игорьком, приглашая высказываться.

— Ну и как же мы его окрестим?

Игорек рванулся вперед. Опять меня опередить хочет. Его желания часто бегут впереди его разума. Ну, что ж, послушаем.

— Как бы мы его ни окрестили, — заявил он, — это будет кличка, ни больше ни меньше. В ней будет содержаться только информация о нашем к нему отношении. От этого предлагаю и отталкиваться. «Псих», по-моему, достаточно точно его характеризует.

— А какие у тебя основания считать его психически ненормальным? — возразил Игорьку Грэг. — Освидетельствования его никто не производил. Ты тем самым навязываешь нам версию, ничем пока не подкрепленную.

— Да на такое способен только откровенный псих! — горячился Игорек.

— Это только твое мнение, но не факт, — перебил его Грэг. — Эх ты, мистер Марпл!

Игорек опять покраснел. Вот если бы его назвали именем его любимой английской старой леди просто, без всяких там «эх ты», он был бы, наверное, очень доволен. Посчитал бы это комплиментом.

— А ты что скажешь? — повернулся Григорий Абрамович ко мне.

— Игорь, наверное, не прав только в одном, — сказала я. — В имени этого человека должно выражаться не наше к нему отношение, а наше о нем представление. Кое-что о нем мы все же знаем. Он ненавидит людей науки, пишет на своих бомбах странные буквы С-Б-О, бомбы свои изготавливает сам. Что еще?

— Роддом зачем-то взорвал и поликлинику, — добавил Игорек. — И еще. Живет он, скорее всего, в Тарасове, здесь взрывов было больше всего, но посылки любит посылать по почте. И не только по тарасовским адресам. А что? Давайте его Почтальоном назовем!

— Нет, Игорь, он же сам посылки своим жертвам не доставляет, — опять возразил Грэг. — Значит, уже не Почтальон.