Алексей Макеев - Отложенное самоубийство

— Может, от этого и несет?

— Да, наверно, — соглашается брат. — Поешь такую гадость и еще не так заговоришь. Ходит к каким-то корейцам на прогревание. Естественно, бесплатно. Это его новая фишка.

— Чем они его прогревают? Салатами?

— Не знаю. Салатами они прочищают нам желудок и карманы. Он чушь какую-то несет все время. Ну, как обычно.

— Все как обычно, — вздыхаю я. — Он в санаторий не собирается?

— Нет, не берут.

Поговорили. Обменялись информацией. Обсудили отца. Теперь наступило время для нашего высокомерия. Мы — взрослые, грамотные, почти здоровые, почти умные. Адекватные. А он — беспомощный, бестолковый, больной старик. Его время прошло. Но я уже понимаю, что наше время тоже пройдет. И наступит черед нам становиться беспомощными, бестолковыми и больными. Циркуляция старья…

Звонят в дверь. Для Джейсона поздновато. Может, велик Лукаса сломал? Открываю.

«Халло! — Халло!»

Нет, это привезли лекарства из аптеки. Я же сам указал время, и сам про них совсем забыл. Расписываюсь в получении. Теперь живем! Марина будет довольна.

«Чюсс! — Чюсс!»

Двери закрываются. Новый звонок. Двери открываются. Все-таки Джейсон сломал велик?

— Халло!

— Халло!

Опять нет. На пороге смущенная девушка цвета какао в форме почтовой службы. В руках коробка. Ясно, посылка для Марины. Я туманно вспоминаю, что перед отъездом жена наказывала оплатить и получить какую-то посылку. Деньги в тумбочке. На всякий случай уточняю:

— Я должен что-то заплатить?

Негритянка смущается еще больше:

— Нет-нет. Все уже оплачено.

Ну, что же. Нашим легче. Может быть, Марина что-то перепутала? Забираю коробку у почтальонши.

— Спасибо, чюсс!

— Чюсс!

Без груза девушка исчезает еще быстрее, чем появилась. Между прочим, цвет какао ей очень к лицу.

Только-только начинается вечерний концерт колоколов за окном, как еще один звонок в дверь отрывает меня от ужина. Да что это такое! Как на вокзале! Джейсон с великом?

Открываю. Опять давешняя почтальонша. Совсем смята от смущения, чуть не плачет.

— Извините, я забыла взять у вас деньги. Это посылка еще не оплачена.

Отдаю деньги. Пора бы мне запомнить, что Марина никогда ничего не путает!

Только колокола закончили бить, опять звонок. На улице уже совсем темно. Это точно не Джейсон!

Открываю дверь. Не бывает такой истории, которую было бы нельзя исчерпать. В подъездных сумерках виновато блестят очки. Джейсон. Все-таки сломал велик.

Дождь зарядил еще с вечера и на всю ночь. Я даже гулять вчера не пошел. В такой ливень! Береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет! Юмор made in Russia. Небеса как прорвало. Холодная вода хлещет и хлещет сверху. В общем-то, где-то даже уютно. Если лежишь в теплой постели и сонно слушаешь ровный шум падающей воды. Как будто заночевал у водопада или у фонтана прикорнул. Главное, не открывать глаза. Лежи и фантазируй себе все, что угодно, на морскую тематику. Океан, шторм, фрегаты, пираты. Сто тысяч чертей и якорь им в задницу!

Но — валяйся не валяйся в постели, а организму нужно питаться. Надо его кормить, хоть он иногда и подводит. Предает меня. Как четыре месяца назад. А, ладно, забыли. Толстый будильник уже свое отзвонил и устал. Теперь обиженно молчит, только стрелками шевелит, как тараканище усищами. Укоряет. Все-все, встаю!

Пока я угрюмо «сегоднякаю» в промерзшей кухне, дождь даже не старается прекратиться. За окном водяной хаос. Да и холодища. Октябрь в Баварии.

Неохотно шевелю мыслями в голове. Нужно обязательно починить велосипед Лукаса. Вчера Джейсон нечаянно угодил передним колесом в какую-то щель на мостовой. Тоже мне, водятел! А еще в очках! Колесо все перекручено, половины спиц нет. Новая забота. Для Лукаса его велосипед по ценности стоит даже выше моего «Порше», который я наметил приобрести через жизнь. Для пацана это будет настоящее горе. Свалилось все сразу: болезнь тетки, поминки велосипеда. Ну, ничего. В воскресенье на «шроте» можно поискать подходящее колесо. Только не забыть бы.

Телефон требовательно напоминает о себе. Уже с утра нет от него покоя! Беру его, прижимаю к уху.

— Мурррр….

Ну конечно, женщина-кошка. Лана уже не скрывает свою природу. Мурлычет прямо в трубку:

— Халлёхен, мурзичек.

— Ты на работе?

— А где же мне быть? — тяжело вздыхает она. — На ней, любимой. Тебе понравился вчерашний ланч?

— Да как тебе сказать… Мое отношение к акулам не изменилось. Злые они, и мясо у них противное.