Светлана Алешина - Парящая в небесах

– Но ведь уже пришел, – вздохнула я. – Так что решать вопросы этикета уже неуместно. Проходи…

Он обрадовался. И достал из сумки бутылку водки.

– А это еще зачем? – грозно округлила я глаза.

– Э… Надо бы Владика помянуть, – прогундосил он.

– Я твоего Владика не знала, – мотнула я головой. – Но если ты хочешь, чтобы я его помянула, так и быть – разорюсь на свечку в церкви.

– Ладно тебе, Сашка, – улыбнулся он мне. Наверное, эта улыбка шла у него в разряде наиболее обаятельных, но меня не тронула. Скрестив руки на груди, я смотрела на него с безжалостным отрицанием.

– Нещадов, я не пью, – холодно подчеркнула. – Даже в лютые морозы. Так что поминай своего друга один. Тем более что моим другом он не был.

– Ладно, – расстроился Нещадов, убирая свою злосчастную бутылку назад. – Ты, Данич, все-таки странная баба. Все у тебя не как у людей…

– Да уж какая есть, – мрачно сказала я. – И кончай хамить. Я не баба. Понял? Бабы были у вас с Владиком.

С этими словами я прошла в кухню и включила огонь под чайником.

– А живешь ты бедно, – снова раздался голос Нещадова. – Вроде бы детективы не так живут.

– Смотря какие, – меланхолично ответила я, твердо решив не обижаться на него. Дурак он, что с него возьмешь?

– Хочешь к нам пойти?

– Нет, не хочу. Мне и у себя неплохо.

– Саш, ты только не обижайся, ладно? Но вот что я тебе скажу – неправильно ты живешь! Сейчас люди другие стали. Я одного сыщика знаю. Он знаешь сколько огребает? У него уже особняк в Раздуеве.

– Не хочу особняк, – ответила я. – И дырку промеж глаз мне тоже не надо. Лучше жить в скромности, но подольше. Да и Лариков мне куда симпатичнее, чем твои дружбаны.

Он сидел в кресле, вальяжно раскинувшись.

– Саш, а мне выпить можно?

О боже! Я возвела глаза к небесам. И какого черта пустила в свой дом этого кретина? Сидела бы сейчас спокойненько, смотрела кино идиотское какое-нибудь! Так нет же, не хотелось одной оставаться!

– Так можно?

– Оставь меня в покое, – пробормотала я. – Можешь пить. Но в двенадцать ты должен отсюда отчалить. Понял?

– Понял, – кивнул он с преувеличенной готовностью. И налил себе в стакан этой своей паршивой водки.

– Ну, поехали, – подмигнул он мне. – Чтоб Владьке земля была пухом…

Выпив, он крякнул и тоскливо посмотрел на пустой стол.

– Сашк, а у тебя жратвы нет?

– Нет, – отрезала я. – Сижу на диете.

– Ну и ладно. И кто мог Владьку шлепнуть, ума не приложу… Вроде врагов у него не было.

– Ну конечно. Тебя послушать, так он был ангелом с крылышками!

– Да не ангел, Саш. Я знаю, на что ты намекаешь. Но ведь эти наркоманы – гады, разве нет?

– А по мне, они просто больные люди, – изложила я ему собственную точку зрения. – И то, что вы с ними делаете, прости уж меня, не нравится мне.

– Потому что у тебя среди этой швали дружки, да? – недобро сощурился он.

– Нет, не поэтому, – вздохнула я. – Потому что твой Владик был довольно гнусным типом. И деньги, которые вы так любите, зарабатывал на этих самых наркотиках.

– Ты что? – спросил он зловещим шепотом. – Зачем зря парня порочишь?

Я усмехнулась и достала одну из фотографий.

– Сам посмотри. Куда как мило – одной рукой он «травку» продает, а другой указывает нам назидательно на «порок наркомании», объявляя себя спасителем отечества от «энтой западной заразы»! Так что был он просто гаденышем, к тому же до отвращения жадным гаденышем. Но кто его убил, мне и самой интересно. Поскольку думаю, что тот парень, который полоскался в вашей ванне, убит тем же человеком… Если, конечно, ты еще хочешь, чтоб я помогала тебе.

Он рассматривал фотографию, и его лоб теперь прорезали морщины. «Кажется, для него сегодня чересчур много потрясений, – констатировала я очевидный и грустный факт. – Как бы парень не лишился рассудка».

Вернув мне снимок, он некоторое время молчал, беззвучно шевеля губами.

– А Люську подозревают, – проговорил наконец. – С нее подписку о невыезде взяли. Ты ей сможешь помочь?

– Если ты поможешь мне, – ответила я. – Например, расскажешь мне все о вашей компании «классных ребят». И о ваших последних подвигах.

– Я сначала должен все обдумать. Не имею права разглашать чужие тайны. Это договор…

– Подумай. Времени у тебя, правда, не так уж много. Но я не настаиваю. Могу ведь и не лезть в эти дела, андэстенд? Мне вся эта история не нравится ни в какой степени. Даже в самой маленькой…

Он понял по моему тону, что на сегодня разговор закончен. Тем более что часы уже показывали без десяти двенадцать.