Виталий Гладкий - Змея за пазухой

Тревожные мысли обуревали Никиту почти три часа — как раз то время, за которое он убрался в комнатах. Он и взялся за уборку только по одной причине — чтобы выбросить из головы нехорошие предчувствия. Однако избавиться от них было гораздо труднее, нежели выскрести и отмыть всю грязь, скопившуюся в квартире за месяц, и отправить в мусорный бак два больших мешка пустых бутылок от водки и разных прохладительных напитков. В конечном итоге квартира засверкала, как новенький пятак, но работа от мрачных мыслей так и не избавила.

Тогда разозленный Никита включил стиральную машину, а также музыкальный центр (почти на полную громкость) и стал готовить обед — картофельный супчик и овощной салат. Увлекшись, он чисто интуитивно определил, что к нему кто-то снова напрашивается в гости, — разудалый шансон напрочь глушил все звуки, в том числе и стук в дверь.

На этот раз стучали аккуратно, можно даже сказать интеллигентно. Никита вырубил звук, подошел к двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояла какая-то женщина. Освещение было скудным, поэтому он не смог определить, кто это. Скорее всего, соседка снизу, решил Никита. Пришла с претензиями. Видимо, ей не понравился «концерт», который устроил Никита с помощью музыкального центра. Действительно, акустика в доме была отменной; когда Тимоха начинал ругаться со своей супругой, весь подъезд (от первого до девятого этажа) слышал потрясающие изыски устного народного творчества — по части ругани жена Тимохи могла заткнуть за пояс любого боцмана.

Никита отворил дверь и сказал:

— Будем считать инцидент исчерпанным. Я уже выключил звук.

— Нико, ты не узнал меня?

Этот тихий, до боли знакомый женский голос подействовал на Никиту как выстрел из снайперской винтовки. Он инстинктивно отпрянул назад и даже хотел закрыть дверь, чтобы избавиться от неожиданного наваждения, но в последний миг опомнился и каким-то чужим, подрагивающим голосом задал совершенно глупый вопрос:

— Ты ко мне?

— К тебе. Можно войти?

— Входи…

Она прошла в гостиную, осмотрелась. Никита взял себя в руки и уже гораздо спокойнее и тверже предложил:

— Присаживайся… Сюда.

Она села в кресло и привычно поджала ноги. Когда-то Никита очень любил эту позу. Она была потрясающе эффектной — как в журналах мод. Но у Полины (так звали его гостью) это получалось само собой. Она вообще отличалась каким-то аристократическим изяществом. У Полины была отличная фигура, и от нее просто веяло шармом, даже когда она носила дешевенькие детдомовские платьица. Полина (как и Никита) была подкидышем, и можно только догадываться, кто ее родители. Но гены у нее точно непростые; ее так и прозвали — Принцесса.

Правда, не исключено, что это прозвище Полина получила за свое увлечение лицедейством. В детдоме организовали самодеятельный театр, и Полину в сказочных представлениях обычно назначали на роль принцесс. А уж роль Снегурочки она застолбила начиная с первого класса. У бойкой на язык Полины была хорошая память, и она запоминала сценарий новогодних торжеств за очень короткое время, что весьма импонировало худруку.

— Как ты нашла меня? — спросил Никита, чтобы разрядить длинную паузу.

Он уселся напротив Полины и чувствовал себя неловко под ее пристальным взглядом.

За те годы, что они не виделись, она стала еще краше. Возможно, этому способствовал искусный макияж и прочие женские ухищрения, но Полина выглядела словно кинозвезда с обложки модного журнала. Некогда угловатая девичья фигура округлилась где нужно, стала сочной, как созревший персик. И только ее обычно искрящиеся весельем глаза поблекли, потускнели, словно покрылись темным флером. Видно было, что Полину гнетут какие-то мрачные мысли, хотя она и старалась не подавать виду.

— Мне сказали…

— Кто?

— Алеша Кривицкий. Вы с ним встречались.

— А… Понятно.

Кривицкий всегда был белой вороной среди детдомовцев. Он никогда не хулиганил, не воровал, правда, драться умел не хуже городской босоты, но старался держаться подальше от нарушителей детдомовских порядков. Видимо, это свойство характера и подтолкнуло его поступить в школу милиции. Теперь Алекс Кривицкий был важной шишкой в городском управлении внутренних дел — возглавлял убойный отдел.

Встреча с ним у Никиты получилась совершенно случайной. По приезде в город, буквально на второй день, Никита решил посетить местную «достопримечательность» — кафе-бар «Горбушка». В свое время это была примитивная забегаловка, где любой желающий (невзирая на возраст и общественное положение) мог выпить сто грамм и закусить удивительно вкусным бутербродом — румяной булочкой с сосиской и сладкой горчицей. (Впрочем, не исключено, что он был вкусным только для вечно полуголодных детдомовцев.)