Георгий Молотков - Расследованием установлено…

— Передай записку на почерковедческую экспертизу.

— Уже дана, но заключение не готово.

— Свою синюю папку оставь на сегодня у меня. Выкрою время — почитаю.

Климов потянулся за очками, давая понять, что затянувшийся разговор окончен.

Линяшин был у порога, когда полковник окликнул его.

— А твои опасения, что изделия Фаберже могут уплыть, как ты выразился, в небытие, не лишены оснований. Подумайте над этим все, кто занимается делом Раковского.

Следственная работа приучила Линяшина добиваться истины объективным анализом деталей и фактов, выстраивая их в такую цепочку, в которой каждое звено должно быть на своем месте. Любая оплошность: отсутствие убедительных доказательств, подтверждающих надежность звена, могут привести следствие к ошибке, направить на ложный след. «Не выдавайте желаемое за действительное» — этой фразой полковник Климов не раз охлаждал эмоциональный пыл подчиненных, пытавшихся заполнить образовавшуюся в системе доказательств брешь голословными рассуждениями. Или когда отмахивались от каких-то фактов лишь потому, что те торчали как булыжник на глади обкатанной версии.

Вчерашний разговор с полковником Климовым оставил у Линяшина неприятный осадок. В сущности, Василий Николаевич тактично дал понять: следственные мероприятия в больнице и по месту жительства Сердобольского проведены на скорую руку. Они не позволяют воссоздать обстановку подготовки к предположительной краже в квартире Сердобольского, не дают ясного представления о роли в ней Кныша. Уж коли его самого не спросишь об этом, следствие все равно обязано найти ответ. Ибо сейчас он — ключ к разгадке, как и когда Раковский проник в квартиру Сердобольского, а главное — почему это сделал сам? Ведь безопаснее и логичнее для такого осторожного преступника было послать туда того же Кныша!

Телефонный звонок дежурного коменданта оторвал Линяшина от невеселых дум. Комендант сообщил — пришли вызванные свидетели: участковый оперуполномоченный Макеев и техник-смотритель Ветловская. Оба они были членами комиссии по похоронам Сердобольского и приему на сохранность его квартиры и имущества.

Первой Линяшин допросил Ветловскую. Курносая миловидная молодая женщина была переполнена любопытством. Видно, слухи о краже, как обычно обросшие расхожими преувеличениями, взбудоражили уже всю округу.

— Когда нам сообщили из больницы, что он умер, мы собрали общественность, — бойко рассказывала она. — Родных у него нет — это мы знали, друзей тоже никто не видел. Решили вскрыть квартиру, ключ подобрали наши сантехники…

— А зачем вскрывали? — спросил Линяшин.

— Зачем? — Техник-смотритель уставилась на сейф и, словно посоветовавшись с ним, пояснила: — Костюм взять, чистое белье. Покойника положено переодеть… Когда брали белье из шкафа, кто-то обнаружил на столе записку…

— Рядом с запиской ничего не лежало?

Снова долгий взгляд на сейф. И ответ без обычного для свидетелей: «не припоминаю», «а мне и ни к чему», «не обратил внимания».

— Рядом шариковая ручка лежала. Блестящая, металлическая, вроде не наша — импортная. Ну еще на столе ваза с цветочками, какие-то книги.

— А дверь во вторую, нежилую комнату вы открывали?

— Нет. Там и у прежнего жильца, Труханова Якова Михайловича, была кладовка. Наверное, и у Сердобольского осталась.

На вопрос Линяшина, что она может сказать о личности Сердобольского, Ветловская покачала аккуратно убранной головкой.

— Квартплату вперед за месяц платил. Жалоб не писал. Ремонта не требовал. Одним словом, интеллигентный старикашка…

Участковый мало чего добавил к тому, что Линяшин узнал от Ветловской.

— Честно говоря, — сказал он, доверительно улыбаясь следователю как близкому по профессии человеку, — мы, участковые, тихих жильцов и не знаем. Они нас не тревожат, отчетные наши данные не портят.

— Оставленную Сердобольским записку вы читали?

— Все члены комиссии читали.

— А как вы думаете, почему последнее, рядом с подписью, слово «прилагаю» зачеркнуто?

— Деньги он приложил. В конвертике. А потом, видно, вспомнил, что и записку начал с этого: оставляю триста рублей. И не стал повторяться…

— Других бумаг на столе не видели?

— Нет, — помотал головой участковый. — Кроме стопки книг. Я их, помню, полистал, пока женщины спорили, какой костюм для покойного брать: новый или ношеный.

— И какой же взяли? — поинтересовался Линяшин.