Татьяна Степанова - Яд-шоколад

И внезапно, уже потеряв надежду увидеть ее сегодня снова, Олег Шашкин заметил Машеньку у самых дверей кондитерского магазина «Царство Шоколада», что на первом этаже торгового центра возле супермаркета «Азбука вкуса».

Машенька, запыхавшись, столкнулась в дверях «Царства» с высоким темноволосым парнем, одетым как-то совсем чудно. И Олегу Шашкину показалось, что она сделала это намеренно — налетела на него, сделав вид, что споткнулась, толкнула своей упругой прекрасной грудью, дав сразу почувствовать, ощутить себя.

Парень обернулся. На нем было что-то вроде черного пальто — это в мае-то! И высокие сапоги, словно он тоже ездил верхом в той долбаной конной школе на долбаных кобылах. А под пальто у него черный бархатный жилет и какой-то нелепый белый кружевной платок вокруг шеи обмотан — так показалось в тот момент Олегу Шашкину.

А лицо напудрено, этот тип красился! У Олега Шашкина потемнело в глазах.

Парень сказал что-то и улыбнулся, Машенька ответила, покачала головой, потом кивнула, зарделась румянцем как майская роза.

Затем они вместе вошли в бутик «Царство Шоколада», остановились у прилавка.

Олег Шашкин, хоронясь за киоском с бижутерией, наблюдал за ними через витрину. Парень кивнул небрежно продавщицам и забрал с открытого прилавка небольшую подарочную коробку шоколада, перевязанную алой лентой. Он протянул ее Машеньке Татариновой. Та снова отрицательно покачала головой, потом кивнула… взяла подарок, еще сильнее зардевшись румянцем.

Олег Шашкин уже готов был войти в «Царство» и выбить все дерьмо из накрашенного придурка, как вдруг тяжелая рука легла ему на плечо.

Он оглянулся и увидел Дмитрия Момзена.

О своих поездках в торговый центр у МКАДа Олег Момзену не докладывал. А тот не спрашивал никогда. Но вот, оказывается, очутился тут рядом в самый острый момент.

— Остынь.

— Я…

— Брось, — Момзен смотрел на витрину «Царства Шоколада». — Нравится девчонка?

— Нет… я просто…

— Это та, что мы чуть не сбили в парке вместе с коняшкой?

— Да… то есть я тут случайно оказался…

— Брось, — повторил Момзен и улыбнулся — той широкой дружеской улыбкой, которая всегда действовала на Олега Шашкина хорошо, успокаивая, убеждая во всем. — Ну и что ты?

— Хотел ее пригласить куда-нибудь.

— А что она?

— Я сказал, что у меня… то есть у нас деньги, в средствах не нуждаемся, — не отвечая на вопрос прямо, сообщил Олег Шашкин.

— Кошельком похвалился перед девчонкой? — Момзен смотрел сквозь витрину. — Вот с этим, — он коротко кивнул на парня в черном пальто с кружевами, — деньги не помогут. Денег и тут куры не клюют. Значит, понравилась тебе она?

— Да, понравилась, — Олег Шашкни выпрямился. — А что?

— Ничего. Раз нравится — бери.

Олег Шашкин молчал.

— Я сколько раз тебя учил — бери, само в руки не свалится. Рыженькая… рыженькие редкость, такой еще не было. Бери, что смотришь?

Олег Шашкин кусал губы.

— Так сильно нравится?

Олег Шашкин повернулся и побрел прочь от «Царства Шоколада» — мимо фонтана, мимо стеклянных лифтов.

— От любви и от мечт одни неприятности, — Момзен не отставал от него ни на шаг. — Я всего один раз сделал попытку влюбиться, дай бог памяти, в каком же это году… в каком столетии, — он усмехнулся. — Тоже вот как ты молодой идиот, а девка оказалась психованной дурой. Это был настоящий ад, к счастью, очень короткий, недолгий ад, а то бы я ее, конечно, убил.

Олег Шашкин впервые, возможно, не слушал, о чем это там толкует его учитель и наставник по жизни. Он прокручивал в голове недавнюю сцену — как они стояли с Машенькой у лифтов, как говорили, как она реагировала. Она увидела этого типа в толпе и побежала за ним, как собачонка за хозяином. В этом нет никаких сомнений — она бросила его, Олега, ради этого хлыща в черном. И налетела на него в дверях магазина нарочно и толкнула своей грудью, своими упругими маленькими холмами.

Маленькие теплые упругие холмы под кофточкой…

Глаза цвета фиалок…

Рыжие волосы — тонкие и душистые, рассыпавшиеся по обнаженным плечам…

Тело белое, как китайский фарфор…

Широко раздвинутые ноги — сладкая бесстыдная поза полного подчинения…

Олег Шашкин закрыл глаза. Почувствовал, как рука его сжимает что-то тяжелое и острое — солдатское ружье со штыком или тот самый офицерский палаш, нет, самурайский меч…

Он ощутил приступ дурноты и одновременно приступ острого голода — живот скрутило в спазме. Из дверей «Макдоналдса» донеся запах жареных гамбургеров.