Пол Клеменс - Заговор богов

Стрелку пришлось выбираться из кресла. Он подошел поближе. Второй скрестил руки на груди, смотрел на происходящее в качестве зрителя. «Мало выпил, – с досадой подумал Анджей. – Поддал бы по-свински, не так бы расстроился». Пистолет опять пристроился ко лбу. Палец на спусковом крючке заждался…

– Живо, парень, где Оракул?

А дальше – как в кино. Поторговаться не дали. Взметнулась попа в кожаной юбочке, разлетелись рыжие космы, и гибкое тело артистично прошлось колесом. Взмах ноги, и человек с пистолетом выронил оружие, схватился за разбитое запястье. Второй сделал стойку, но колесо уже катилось в обратную сторону. Острый каблучок врезался под дых, мужчину согнуло и вырвало. Первый возжелал вернуть пистолет, но потерпел фиаско – метнулся к оружию и встретил серию ударов. Путана сосредоточенно лупила острым кулачком. Последний – в шею, стрелок издал звук ломающейся табуретки, разинул пасть, как гиппопотам, и рухнул носом в гобелен.

Настала подозрительная тишина. А может, уши заложило. Анджей рискнул подняться. Проморгал, привстал на колени. Мужчины валялись в живописных позах. У путаны на лице было забавное выражение: какая, дескать, муха меня укусила. Она сидела на полу в позе турецкого человека, обнажив розовые трусики, и сосредоточенно выковыривала мизинцем пробку из уха. Топик сбился окончательно, открылся крошечный бюстгальтер без верхних лямочек. Рыжие волосы встали поперек, сместились на затылок, теперь девица стала двухцветной – черно-рыжей. Между ног лежал пистолет с глушителем.

– Привет, – она рассеянно помахала ладошкой.

– Привет, – пробормотал Анджей. – А ты – довольно редкое животное.

– Редкое, – согласилась девица. – Думаешь, это радует?

– Рискну озвучить пару идей, – сказал Анджей. – Тебя не убили. Ты носишь бронежилет. Мысленно. Не всегда, но помогает.

– О, нет, – она забавно покривила носом. – Просто этот тип из тех людей, что видят только перед собой. Периферическое зрение отсутствует. Я ушла немного в сторону и тебя потянула. Теперь в двери дырка, можешь полюбоваться.

– Усвоено, – сказал Раковский. – И вторая идея. Ты не путана.

– Догадался, – облегченно вздохнула девица. Она запустила пятерню под рыжий парик и принялась чесаться. Анджей рискнул подползти поближе. Девица покосилась на него с подозрением, затем, словно что-то вспомнила, схватилась за свою увесистую сумочку, выудила из нее телефон.

– Посиди немного, – она села боком.

В голове будто зажглась лампочка.

– Подожди, – спохватился он. – Ты куда собралась звонить?

– Отстань, – девушка раздраженно отмахнулась и приложила телефон к уху.

– Не звони… – Анджей схватил ее за руку.

Она попыталась вырваться. Он привлек на помощь вторую руку. И тут она вскипела. В глазах заблестела злоба. Девица зашипела, как змея, которую достали. Резко повернулась, мелькнула левая рука и хлопнула ему тыльной стороной ладошки по переносице. Раковский мгновенно потерял сознание.

А возвращалось сознание очень медленно и неохотно. Дикое похмелье просто утюжило организм. Предложи ему в этот час покончить с собой – он бы с удовольствием, не оттягивая ни на минуту… Сознание клочками воспринимало, как ему приподнимали голову, вливали в рот что-то шипучее.

– Какого черта? – шептал он.

– Средство от похмелья, милый, – шептала девушка с интересным прибалтийским акцентом. – Потерпи, все будет хорошо…

Потом ему под голову подложили что-то мягкое, вытирали нос смоченным в воде полотенцем.

– Что ты делаешь? – шептал Анджей.

– Крови много, дорогой. Не бойся, так надо, – ее, похоже, разбирал смех. – Срочный анализ крови…

– Из носа?.. Спасибо, дорогая, у тебя мощный покровительственный инстинкт…

«Лекарство» действовало своеобразно. Резкая боль будто сверлила череп, выбрасывая костяную крошку. Сознание разбегалось. Девушка склонялась над ним, что-то спрашивала. Он бы с удовольствием заехал ей по носу, но не было сил оторвать руку от пола…

А потом настала ясность. Раковский привстал, прислонился к кровати. В номере царила зловещая тишина. Двое валялись, но уже не столь живописно. Пока он был без чувств, злоумышленники получили добавку. Запястья были стянуты за спинами собственными ремнями, во ртах красовались затычки из наволочки. Девушка сидела в кресле. Она изменилась до неузнаваемости. Анджей не сразу ее признал. Всё забавное и непосредственное куда-то испарилось. Исчез парик, исчез густой макияж, непристойные топик с юбочкой. Осталась стриженая брюнетка с продолговатым лицом и очень острым взглядом. Консервативный дамский костюм: жакет, юбка-миди, чулки, остроносые туфли на сплошной подошве, позволяющие бегать и больно ударять. Становилось понятно, почему у дамы такая увесистая сумочка.