Александр Каневский: Проклятия по контракту

— Спасибо, братан! — Детина быстро разобрался в ситуации. — Я всё понял. Армяне умный народ. Очень умный!.. Знаешь, как говорят: там, где прошёл армянин, даже еврею делать нечего! Мне всё ясно: я не телохранитель, я — простой моряк, которого наняли довести яхту до Анталии. А больше я ничего не знал, не знаю и знать не хочу… Я всё правильно понял?

— Да. Но ещё правильней будет, если ты повернёшь яхту к берегу.

— Уже!

И Ашот резко крутанул штурвал на сто восемьдесят градусов. Через несколько минут к яхте пришвартовался милицейский катер.

Гостеприимная Одесская милиция поселила их на Приморском бульваре, в гостинице Лондонская.

Капитан Приходько, который вместе с ними осуществлял операцию перехвата яхты, убеждал:

— Здесь каждый глоток воздуха целебный — это единственное, что пока у нас ещё бесплатно.

Потом он повёз их в какой-то маленький ресторанчик и угостил прославленными одесскими жареными барабульками. Во время трапезы поинтересовался:

— Вот у вас в Москве уже не милиция, а полиция — какие-то перемены произошли?

— Конечно, — ответил Борис, — появилась буква «п».

Когда возвращались, уже стемнело. Войдя в номер, Тина сразу бросилась в ванную.

— Отмоюсь от общения с Яной.

Борис скинул туфли, выпрыгнул из брюк, расстегнул все пуговицы на рубашке и бросил её на кресло. В номере было спокойно и уютно, светился только один торшер у кровати. Борис физически ощутил, как из всех его пор просачиваются и исчезают накопленные за все эти дни напряжение и усталость.

Он распахнул окно. За окном открылось что-то нереальное: небо, обшитое чёрным бархатом, с прорезанными дырками для звёзд; Луна напоминала всё тот же румяный колобок, но теперь он был разрезан пополам: как будто половину съели, а половину оставили на потом…

А под окном — ярко освещённый Приморский бульвар, заполненный веселым гомоном, и каштаны, украшенные гирляндами острот и песен…

А за бульваром, точнее, под ним, внизу — залитый светом порт, спокойная, задремавшая гладь воды, отражающая бархатное небо, и светящиеся иллюминаторы кораблей, как отражение звёзд на солёном бархате моря….

Из ванной вышла Тина в белом махровом халате, подошла сзади к стоящему у окна Борису, взяла за плечи.

— Я тебя ещё не поздравила.

— С чем? — спросил он, продолжая смотреть в окно.

— С окончанием дела. Ты его мастерски провёл.

— Хорош мастер — Мерлина-то упустил.

— Неважно. Главное, ты раскрыл целую банду преступников и прервал их деятельность.

— Не я, а мы.

— Допустим. Но завтра в Москве я за это получу от Лукопереца благодарность, а ты — выговор за незаконное проникновение в квартиру подозреваемого.

— Я к этому привык. Но последняя точка ещё не поставлена: я ещё должен зайти в офис Бурляева, вызвать к нему в кабинет этого поддонка Радова и плюнуть в его подлую физиономию.

— И я тебя в этом поддерживаю. Хочешь, я пойду с тобой и плюнем вместе?

Она обняла его и прижалась к его спине. Несколько секунд они так простояли молча. Потом Тина заговорила.

— Там в ванной, когда купалась, я вдруг подумала: ты ведь должен был приплыть с милицией на катере. Зачем ты столько времени просидел в воде? Как ты мог предвидеть все неожиданности?

Он повернулся к ней и ответил:

— Во-первых, море тёплое, было приятно. А вовторых, даже если бы всё шло по плану, катер догнал бы яхту только минут через пять, а в эти пять минут Мерлин бы уже к тебе начал приставать.

— Почему ты так решил?

— Потому что, будь я на месте Мерлина, я бы к тебе обязательно приставал. — Он поднял её на руки, донёс до кровати, уложил, сел рядом. — Слушай, давай родим ребёночка?

Она стремительно приподнялась, опираясь на локоть.

— Повтори!

— Я хочу, чтобы у нас был ребёнок.

— Господи! Я так давно жду этих слов!.. Но ты же не хотел! Ты так убедительно отговаривал, что я поверила: мол, ещё не время, кризис, нестабильность, теракты… И, вообще, все пугают, что скоро будет конец Света.

— Будет. И не скоро, а сейчас, сию минуту, в этой комнате.

— Боря, что ты несёшь?

— Сейчас убедишься. — Он погасил торшер. — Всё! Конец света!.. — Лёг рядом и обнял её. — Хочу ребёночка!

И вдруг ему показалось, что из темноты выплыла мама, стала в позу Ленина, вытянула вперёд правую руку и произнесла:

— Правильным путём идёте, товарищи!