Кирилл Казанцев - Слезы Рублевки

Стук в пол Наталья услышала, когда танцевала с главарем. Надо отдать должное — рук он пока не распускал. Она остановилась.

— Стучат, — сделала большие глаза.

Четвертый бандит, кличка которого так ни разу и не прозвучала, прикрутил звук. Стук шел снизу.

— Соседи, мать их, — определил причину Корень. — Нам тоже раньше стучали. Пока не поговорил с ними слегонца. Теперь тихие…

Парни загыгыкали довольно. По виду Корня было понятно, какими «аргументами» убедил он ближних своих…

— Может, прервемся пока? — не без надежды предложила Наталья.

— Ну-ну! — воскликнул Валек. — Только веселье начинается. Музыку потише сделаем…

— И вы, пацаны, каблуками не стучите, — добавил главный. — Давай, девка, пляшем дальше!

— Я есть хочу, — надула губки Наталья. И где этот Серебряков, в конце концов? Сколько времени уже прошло после ее звонка! Да и ладно, решила она с внезапным ожесточением. Поиграю еще с фауной…

Звонок в дверь — даже по звуку ощущалось, какой он злой был, — раздался как раз, когда Корень усаживал ее к себе на колени.

Бригадир сразу выключил звук. «Тихо!» — прошипел он, смахивая Наталью в сторону.

— Бочка, поди, позырь, кто там, — приказал он. — Если что не так, тихо сюда. Отстегиваем ту биксу и на прорыв. А вы все приготовились. Ты тоже, — обратился он персонально к Наталье.

— Да по ходу соседи, — оптимистично ответил Бочка. — Вона как нервно звонят.

— Ну вот и глянь! — рявкнул — впрочем, вполголоса — Корень. — Ежели соседи, разберись по-тихому. Денег дай там…

Через полминуты Бочка вернулся.

— В натуре сосед. В халате, — доложил он, повеселев. — Бухой, по ходу. Лается, хуже тебя…

— Ну так успокой его! — разозлился старший. — Только тихо, без лажи. Денег ему дай, пусть отвянет. Вот тебе штука…

Еще через пару секунд от дверей донеслась перебранка. Потом щелкнул замок…

Виктор давил на звонок, пока за дверью снова не послышался голос. Хозяин его был настроен миролюбиво:

— Все, все уже, мужик! Прикрутили музыку, больше не будем…

— Кого ты мужиком назвал, чурка ты гнилая! — взревел Серебряков. — Ты кого так назвал, петух ты обтерханный! Да я пайку хавал, когда тебе еще в малолетке всей хатой вдували!

Как выгодно иногда, что за плечами твоими служба в ВВ! Пусть и не конвойником-охранником, а в элите, в боевых частях. Но лексика подопечных и там широко ходит.

По ту сторону двери, похоже, были несколько удивлены. По крайней мере, паузу для переваривания информации взяли заметную.

— Открывай, козел, ты мне ща за мужика ответишь! — продолжал распоясываться Виктор. Он уже чуточку и сам поверил в свой образ полупьяного бывшего зэка, раздраженного постоянным шумом наверху.

Для бандита с той стороны получалось, видимо, тоже убедительно.

— Ладно, братан, — пробубнили из-за двери. — Погоди, решим вопрос. Не хотел я… — клацнул замок двери. — Я тебе денег…

Договорить покладистый нарушитель тишины не успел. Серебряков рванул дверь на себя — только бы ручка не вылетела! — тут же толкнул вперед — почувствовал, как она ударила в нечто мягкое, — и снова на себя, со всей возможной резкостью.

Бандит, правда, не вылетел на лестницу, как предрекал Тихон. Дверь отпустил, но пребывал на пороге в явной растерянности. Каковое состояние Виктор и прервал без всякого милосердия, прыгнув прямо от двери, используя ее как опору, и пробивая бандиту в грудь сразу двумя ногами.

Жаль, что туфли — не собровские берцы. Но мало оппоненту не показалось: с утробным всхлипом он впечатался в ребро тумбочки у противоположной стены коридора. И бескостой куклой осел на пол.

«Если пробил грудину — каюк ему», — без всякого сожаления отстраненно подумал Виктор.

Где Настя? — это сейчас было важнее всего.

Но его уже отпихнули в сторону, и квартира наполнилась грохотом тяжелых ботинок, криками «Лежать!» и звуками ударов чего-то жесткого по чему-то мягкому. Как правило, погружение приклада в область печени ощущается очень болезненно. Что и подтверждали стоны и мат из кухни.

Но Серебрякова это уже не занимало. Через проем двери в комнате он увидел свою Настю. А она смотрела на него, быстро, но глубоко дышащего, по пояс голого, с лицом, на котором быстро сменяли друг друга выражения беспокойства, облегчения, радости…

И она потянулась к нему… А он бросился к ней.

Собственно, так та история и завершилась. Я имею в виду настоящую, главную историю. Историю ошибки. Семейного разлада, едва не закончившегося семейным распадом. Виктор и Настя еще имели серьезный разговор. Может, и не один. Но я присутствовал при одном.