Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– Когда пропала трубка? – осведомился Петрич.

– Несколько дней назад.

– Как?! – взвился Андрей Павлович. – Ты соображаешь?.. Ты что, не знаешь, как поступать в таких случаях?

– Знаю, конечно.

– Почему не написал заявление в полицию, мать твою?! Ты же не осел! Ею могут воспользоваться мошенники, преступники.

– Сначала я надеялся, что трубку вернут…

– Ну-ну!..

– Позавчера написал заявление и поехал в полицию, но там не приняли. Некому было, все ловят маньяка. Потом… потом забыл. Заявление у меня в кейсе, показать?

– Детсад! – резко отмахнулся Петрич.

А сам думал, что теперь делать. Виталий влип. Он это понял, искал выход, лихорадочно искал, судя по симптоматичному блеску в глазах. Петрич озвучил то, что он и без него знал:

– Если ты не предоставишь алиби на то время, когда я был в полицейском отделении, у тебя будут большие проблемы.

– Я ездил в супермаркет…

– Знаю! – перебил Петрич, раскричавшись. – А теперь докажи, мать твою, что был там! Именно в это время исчезла Валентина! В отделении я находился без тебя минут сорок пять! Это подтвердят полицейские! Все складывается не в твою пользу, ты это понимаешь?

Еще бы не понимать.

– Почти во всех магазинах есть камеры слежения…

Отлично. Камера не поможет найти сволочь, подставившую Виталия, зато исключит его участие в похищении человека. Хотя ничего еще не известно, ничего! Но Петрич просчитывал самый паршивый вариант, потому засобирался:

– Поехали…

Сейчас первостепенная задача – найти доказательства непричастности Виталия к исчезновению девушки. Это настолько важно, что Петрич, торопясь выйти из кабинета, споткнулся и едва не упал, зато от души разразился бранью.

В супермаркете им пошли навстречу, собственно, иначе быть не могло, и отвели к операторам охранной системы. Но по неписаному закону сволочизма начальник охранной службы супермаркета огорошил:

– Ничем не можем помочь. Вчера у нас система полетела, только сегодня запустили.

Петрич будто не расслышал или не въехал в то, что ему сказали, поэтому уточнил:

– То есть вы не можете нам предоставить видеосъемку с половины десятого вечера до…

– Нет, не можем, – заверил охранник, не дослушав. – Повторяю: камеры выбыли из строя.

Виталий всплеснул руками и ударил ими о бедра – это был жест отчаяния, крах надежд, досада. Он, умевший владеть собой, неожиданно потерялся настолько, что временно впал в панику. Что-то нужно делать в данной ситуации, а что? Он будто очутился у края пропасти, не решаясь пошевелиться, ведь если упадешь вниз – костей уже не соберешь. Вот-вот, у Виталия заранее ныли кости, предчувствуя, какой пресс скоро начнет их ломать, если только Петрич не раскусит интригу. Вспомнив о нем, Виталий огляделся – где же он?

А тот ринулся к выходу, решая в уме идентичную задачу: как быть? Каким бы ни был Петрич спецом, а над ним стоит начальство, которому достаточно мизерного повода, чтоб кинуть человека на нары. Как будут рассуждать: был звонок Валентине? Был. А с чьего номера? И трубка наверняка была Виталия, что установить несложно. И на момент исчезновения девчонки у него нет алиби, ведь в полиции Петрич был один! Мог Виталий управиться за сорок минут: привести Петрича в полицейское отделение, уехать и убить девушку, а после вернуться? На его-то колесах, да по пустым улицам? Запросто. И последнее: Виталий имел связь с погибшей на даче семьей, как и его приятели. Начальники будут бить себя в грудь и доказывать: это не случайность! Да и Петрич по опыту знал, что случайности – редкость, как песчинка золота в тонне породы, но… но…

Его внимание привлекли кассы, он замедлил шаг, рассматривая аппараты, очереди, кассиров, покупателей, действия тех и других. И вдруг ударил себя кулаком по лбу: вот же алиби! Он завертелся на месте, разыскивая Виталия, который бежал к нему через весь зал.

– Чек у тебя есть? – спросил Петрич.

– Чек? Какой?

– Вчера ты здесь покупал продукты, чек где?

– Я никогда не беру чеки, оставляю, чтоб не засорять карманы.

Петрич выразительно посмотрел на Виталия, после чего вымолвил с большим чувством:

– А надо брать. Сейчас чек очень пригодился бы.

И зашагал к выходу. Виталий был, конечно, тронут тем, что этот нелюдимый дядька искал способ помочь ему. А они, молодежь, за его спиной насмехались над неуклюжим, грубым, порой эксцентричным в своем максимализме Петричем. Они кичились превосходством, считали себя лучше, соревновались в остроумии, высмеивая его. Надо отдать должное, Виталий не принимал участия в состязаниях по остроумию, но с удовольствием слушал и смеялся, а расплачивается первым.