Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– Здесь изумительный воздух, дивная природа в первозданном виде…

И это правда. Кругом лес, деревья старые, высокие, с широкими кронами, закрывающими небо. Обычно лес перед зимой затихает, готовясь к долгой спячке, но здесь тишину изредка разбавляли птичьи голоса. И Лариса, проследив за взглядом Эдгара, тоже запрокинула голову, глядя вверх, а там между оранжево-желтой листвой и стальными облаками прорывались ослепительно яркие солнечные лучи.

– Наверное, ночью здесь не видно звезд, – сказала она тихо.

– …но ухаживать за всем этим сокровищем некому, – трещала старушка. – Сын живет в Америке, дочь – на Дальнем Востоке, она просит не продавать дом…

– Ну, как тебе? – спросила Лариса, следуя за Эдгаром.

– …который строил еще мой папа и его брат, – продолжала старушка. – Когда-то наша усадьба стояла далеко от города, теперь это почти окраина. Как быстро все меняется, вы не находите? Здесь нужно кому-то жить, чтобы дом не умер, а прошу я очень немного. Мне бы оплатить содержание и все. Вы можете выбрать любую половину, вторую еще кому-нибудь сдам. Вы не пожалеете, молодой человек, это лучшее место для творческих людей.

– Почему решили, что я творческий человек? – усмехнулся он.

– По вашему лицу, – открывая дверной замок, ответила она. – У вас оно задумчиво-печальное, как у сочинителей. Прошу вас…

Лариса решила, в чем-то старуха права. Эдгару как будто неинтересен настоящий момент, он весь где-то в другом месте, другом времени, измерении, что, по-видимому, и придает ему сочинительский вид.

Мебель внутри дома была покрыта белыми чехлами, посеревшими от пыли, и достойна антикварного магазина, но добротна. Стоял даже рояль! Эдгар поднял чехол, крышку – настоящий рояль, с черными и белыми клавишами, пожелтевшими от времени.

– На этом рояле играл дядя, он был музыкантом, – поставила его в известность старушка. – На половине дяди он не поместился, его поставили сюда. Инструмент не настроен, это уже дрова, но выбросить жалко – память все же.

Эдгар тут же расплатился за два месяца, получил ключи, а через несколько минут все трое ехали в его машине назад. Старушку доставили к многоэтажке, она жила в однокомнатной квартире и была довольна, что рядом полно соседей.

– По-моему, мотор странно звучит, – заметила Лариса.

– Отвыкла от меня моя тачанка, – пошутил Эдгар, останавливаясь на пешеходном переходе. – Я отдал ее в починку на следующий день, как приехал, придется сдать еще. Вот отвезу тебя и…

– Здесь убили девочку! – эмоционально воскликнула Лариса.

– Убили?

– Те самые, которые и тебя могли убить, когда ты шел к нам.

– А… – вспомнил он. – Девочку? Ребенка?

– Ей восемнадцать, но разве это имеет значение? Сбили на глазах ее парня.

– Смотри, Сашка! – указал подбородком он.

Без сомнения, между припаркованными на обочине авто метался Сашка, пытаясь поймать машину.

– Не вздумай взять его, – заявила Лариса.

– Почему?

– У нас с ним нет… э…

Она поиграла руками, непонятно что обозначая, в это время Эдгар тронул машину с места и проехал мимо друга, бросив ей:

– Только ради тебя.

Тон, каким это было сказано, заставил Ларису устыдиться, отвернуться к окну и молчать оставшуюся дорогу. У прокуратуры Эдгар остановился, но Лариса не могла уйти без оправданий:

– Не сердись, он же бог знает что подумает, увидев меня в твоей машине, и не преминет описать это Виталику не теми красками. Но ты ведь тоже не больно любишь Алексашку, я правильно заметила?

Что ему сказать? Не любит. Лариса вышла из машины, захлопнула дверцу, а та открылась, пришлось еще раз захлопнуть.

– Почини заодно дверцу, – посоветовала. – До свидания.

Эдгар поехал в мастерскую, ведь за городом машина должна быть на ходу. А Лариса остановилась и проводила его машину взглядом – он видел в зеркало заднего вида. Зачем, спрашивается? Скорей всего, он стал в некотором роде легендой в ее глазах: любовь – кровь – смерть – страдания. Все это будоражит воображение экзальтированных девиц, но не Ларису же! Она слишком… Эдгар не подобрал подходящего слова, в полной мере характеризующего ее, и переключился на собственные мысли, их было много.

Машину сдал мастеру, в его распоряжении было два часа – куда их деть? А погода быстро портилась, тучи сгущались, наливаясь свинцом, в воздухе запахло дождем. Прохожие предусмотрительно торопились разбежаться по углам, только Эдгару было некуда спешить, грядущий дождь его не пугал. Он шел неторопливо, внимательно всматриваясь в фигуры и лица, но больше та девушка, встретившаяся на проспекте, не попадалась ему.